"Розалинда Лейкер. Аттракцион любви" - читать интересную книгу автора

представилась она.
В общей спальне на восемь человек их койки стояли рядом. У Джоанны было
озорное лицо с вздернутым носиком и веснушками, светло-карие глаза и
вьющиеся взъерошенные волосы цвета меди.
- Я тоже новенькая, - ответила Лизетт. - Откуда ты знаешь мое имя?
- Оно на багажной бирке на твоем чемодане. Давай дружить!
У отца Джоанны был свой бизнес в Париже, где он жил с женой и дочерью,
а летом снимал домик на побережье в Бретани, куда по настоянию Джоанны
Таунсенды пригласили и Лизетт, что с одобрением было воспринято Изабель.
Девочки плавали в море, гуляли по окрестностям, устраивали пикники вместе с
другими детьми, а когда лето закончилось, вернулись в свою школу.
Со временем Лизетт, к собственному удивлению, привязалась к отцу, хотя
навещала его редко. Отец любил гулять с ней в парке, окружающем его замок,
или устраивать прогулки в карете. Ему было приятно общаться с дочерью,
которая никогда не возражала ему и искренне радовалась его обществу, а он
все чаще старался избегать шумных компаний Изабель. Их отношения оставляли
желать много лучшего.
- Как твои успехи в школе? - спрашивал он, как делают все взрослые, но
отец искренне интересовался ее делами. Он часто брал ее с собой в Париж, где
они вместе ходили на выставки в Лувре и других музеях. Останавливались они в
его просторной городской квартире на улице де Фобер-Сент-Оноре. Изабель
переделала и эту квартиру, но никогда не принимала участия в этих поездках.
Лизетт радовалась, что может спать в комнате, в которой когда-то родилась.
Эти вылазки в Париж Шарль обычно совершал дважды: сначала с Изабель,
которая не пропускала ни одной столичной премьеры, а потом с Лизетт.
- Многие приходят в музей только с одной целью - себя показать, а не
посмотреть на картины, - заметил он, чуть было не проговорившись, что,
прежде всего, имеет в виду Изабель. - В музей надо приходить к концу дня,
как мы, чтобы спокойно все посмотреть.
Он водил Лизетт на шоу "Волшебного фонаря", кукольные спектакли,
концерты и в театры на все представления, которые обожала его дочь. Он
всегда брал ее на вечерние спектакли, а не на утренники, куда обычно водят
детей, и Лизетт ощущала себя совершенно взрослой. Широко раскрытыми глазами
она неотрывно следила за происходящим на театральной сцене. Посещая вечерние
спектакли, Лизетт одним глазком могла заглянуть в тайны ночной жизни Парижа,
участвовать в которой пока не позволял ее возраст. Манящие огни "Мулен Руж",
крутящиеся крылья ветряной мельницы, танцы в кафе на открытом воздухе в
свете фонарей всех цветов радуги, мелькающие в водовороте танца женские
юбки, оживленные мужчины в элегантных шляпах, сверкающие бриллиантами,
ослепительно одетые дамы, входящие в ночные клубы в сопровождении господ -
все это будило ее юное воображение. В сознании Лизетт Париж всегда
ассоциировался с драгоценным украшением - блистательным, сверкающим
бриллиантом. Все чаще ей вспоминались слова, сказанные когда-то Филиппом:
"Жить можно только в Париже".
Она запомнила его улыбку, его внимание, которое он проявил к ней в
трудную минуту жизни. Этот юноша произвел на нее неизгладимое впечатление.
Если бы не постигшее ее горе, Лизетт быстро бы забыла его, как, наверное,
забыл ее он. Но он прочно засел в ее памяти, словно навязчивая мелодия
полузабытой песни, которая преследует тебя повсюду.
Это произошло через несколько дней после празднования ее