"Фриц Лейбер. Призрак бродит по Техасу" - читать интересную книгу автора

напоминая мне Циркумлуну. Периодически здания рассекались коридорами... то
есть улицами. Далее, техасцы, - одни верхом, другие в медленно двигающихся
экипажах, третьи прогуливающиеся пешком. Более молодые выглядели более
высокими, чем более старые, и я заподозрил, что гормон обладает кумулятивным
действием.
Двигаясь втрое быстрее, вокруг сновали бесчисленные мексиканцы, все
согбенные до одного стандартного роста. Примерно шестьдесят процентов были в
металлических ошейниках с антеннами, и эти с бешеным усердием занимались
всяческими строительными работами. Здесь здания разбирались, там собирались,
устанавливались гигантские опоры, рылись гигантские ямы. Мне даже показалось
сперва, что ошейниковые рабочие способны ходить вверх и вниз по
стенам - зрелище привычное для обитателя космоса. Однако затем я
разглядел, что тех, кто сновал по вертикальным плоскостям, поддерживают
тонкие канаты, по которым они быстро взбирались и спускались.
Может показаться удивительным, как это я умудрился так много видеть,
управляя незнакомым экипажем в непривычном поле тяготения. Но для того, кто
всю жизнь двигался в трех измерениях, движение в двух измерениях - детская
игра. Вскоре я уже управлял транспортером с такой небрежной уверенностью,
что смог освободить руку, чтобы привести в порядок забарахливший коленный
моторчик, на что мне понадобились лишь считанные секунды. В сильном же
обалдении я был, когда возился с ним в центрифуге!
Вскоре я заметил, что привлекаю общий интерес. Лица ко мне техасцы не
поворачивали, зато скашивали на меня глаза и замедляли шаг. Безошейниковые
мексиканцы откровенно пялились на меня, но, наоборот, ускоряли шаг и
старались обойти нашу процессию подальше. Ошейниковые же двигались мимо без
единого взгляда в мою сторону - эдакие миниатюрные тракторы, к счастью не
подминающие под себя людей.
Быстрота всех согбенных меня поражала. Отец подробно описал мне
мексиканцев. Мое воспитание и образование строилось на строго внушенных
принципах расового и национального поведения, поскольку в театре они
чрезвычайно важны. Отец заверял меня, что все мексиканцы низкорослы, носят
серапе и широкополые шляпы, ходят босыми и проводят свои дни, привалившись к
глинобитным стенам, покуривая коноплю и предаваясь сну с короткими
перерывами для стрельбы из револьверов.
Но эти мексиканцы были совсем другими, если не считать низкого роста и
босоногости.
И вообще типы среди них были самые разные. Вдруг ко мне подковыляли
крохотные мексиканские карапузы, очаровательные, как черные котята, и
осыпали меня цветами, видимо, приняв за покойника, направляющегося на
погост. Во всяком случае, когда я приподнял и повернул голову, чтобы получше
их разглядеть, они бросились врассыпную.
Ла Кукарача придержала своего ослика и теперь трусила возле меня.
Заметив мой интерес к ошейниковым мексиканцам, она презрительно объяснила:
- Киборги. Estupidos - дурачки. Ошейники передают им распоряжения и
счастье. Прямо в жилы и нервы. Десятники управляют ими дистанционно. Если
управляют! - Последнюю фразу она добавила потому, что две вереницы киборгов
столкнулись и суматошно забегали, стараясь разобраться, кому куда идти. Ну,
точь-в-точь муравьи, которых я однажды наблюдал в ящике между травинками.
- И они так всегда? - спросил я с ужасом.
- Нет, нет, - успокоила она меня. - Только в рабочее время. Остальные