"Фриц Лейбер. Мечи и ледовая магия (Фафхрд и Серый Мышелов #6)" - читать интересную книгу автора

свете факела в "Серебряном Угре", - и удивился, как он вообще сумел
разглядеть их цвет, если фиолетовые небеса давно покрылись ночною мглой,
которую рассеивала сейчас только неспешно поднимавшаяся над восточным
плоскогорьем луна.
За спиной Афрейт прозвучал голосок, тихий и спокойный, как сама эта
ночь:
- Бог спит.
У входа в беседку виднелся стройный белый силуэт - там стояла одна из
девочек, одетая в скромное, похожее на сорочку платьице, оставлявшее одно
плечо открытым. Фафхрда удивило, что она не дрожит от ночного холода.
Позади нее маячили смутные тени подруг.
- Он не причинил вам никаких хлопот, Мара? - спросила Афрейт. И при
звуке этого имени Фафхрд вновь испытал странное чувство.
- Не больше, чем всегда, - ответила девочка. Афрейт сказала:
- Ладно, надевай башмаки и плащ - и вы тоже, Мэй и Гейл, - и ступайте
за мной и этим чужеземным господином в Соленую Гавань, идите поодаль,
чтобы не слышать разговора. Мэй; ты сможешь навестить бога на рассвете и
принести ему молока?
- Смогу.
- Это ваши дети? - шепотом спросил Фафхрд. Афрейт покачала головой.
- Кузины. А мы с вами тем временем, - сказала она тоже тихо, но
деловито, - обсудим в деталях ваш неотложный поход с берсерками в Холодную
Гавань.
Фафхрд чуть приподнял брови, но кивнул. Над головой прошелестел
ветерок, и ему вспомнились вдруг давние их с Мышеловом возлюбленные,
невидимые горные принцессы Хирриви и Кейайра, и брат их, воинственный
принц Фарумфар.

***

Серый Мышелов убедился, что люди его накормлены и готовы отойти ко
сну, и еще раз предупредил их по-отечески о необходимости вести себя в
родном порту своих нанимателей прилично. Он обсудил вкратце с Урфом и
Пшаури предстоявшие на завтра работы. Затем, окинув всех напоследок
загадочным хмурым взглядом, набросил плащ на левое плечо и вышел в стылый
вечер, направляясь к "Соленой Селедке".
Хотя они с Фафхрдом неплохо выспались накануне на борту "Бродяги" (от
предложенных коек на берегу они отказались, разместив там только
матросов), день выдался столь долгим и хлопотным, что Мышелов должен был
бы чувствовать сейчас усталость - однако, к своему удивлению, чувствовал
даже некоторое воодушевление. Но вызвано оно было вовсе не нынешними их с
Фафхрдом проблемами И не мыслями о грядущих, а, скорее, размышлениями о
том, какой же нелепостью было то, что ему пришлось три месяца изображать
перед своими людьми капитана, быть неумолимым поборником дисциплины,
великим штурманом и со всех сторон самым героическим героем. Он, сам вор и
капитан корабля воров, учил их искусству войны и мореплавания, что никоим
образом не могло им пригодиться по возвращении к прежнему образу жизни -
смешно! А все потому, что маленькая женщина с золотыми искорками в темных
волосах и зеленых глазах поручила ему это неслыханное дело. Воистину, всем
шутам шут.