"Фриц Лейбер. Серебряные яйцеглавы (Сборник "Шутник")" - читать интересную книгу автора

требовали неукоснительного соблюдения всех пунктов контракта до единого с
такой же настойчивостью, с какой они заставляли писателей отсиживать
полную смену независимо от того, были включены их словомельницы или нет.
А впрочем, подумал Гаспар, улыбнувшись, не за горами время, когда он
станет писателем-разрядником с правом носить джинсы и свитеры, коротко
стричься и курить сигареты у всех на виду. Да и сейчас он, как
писатель-поденщик, находился в гораздо лучшем положении, чем
литераторы-подмастерья, которые вынуждены расхаживать в греческих туниках,
римских тогах, монашеских рясах или в расшитых золотом кафтанах. А одного
беднягу втравили в контракт, обязавший его наряжаться древним
вавилонянином и повсюду таскать за собой три каменные плиты, деревянный
молоток и зубило. Конечно, публика ждет от писателя создания достоверной
атмосферы, но всему есть предел.
В общем, однако, писатели вели столь приятное и даже роскошное
существование, что Гаспар не понимал, почему в последнее время такое
множество разрядников и поденщиков взяло за обыкновение жаловаться на
судьбу, поносить издателей и тешить себя иллюзией, будто каждый из них мог
бы создать произведение неизмеримой глубины и силы, только бы ему дали
такую возможность. Многие из них открыто ненавидели свои словомельницы,
что, по мнению Гаспара, было пределом святотатства. Даже Элоиза Ибсен,
подруга Гаспара, завела привычку уходить по ночам на какие-то тайные
митинги протеста (о которых Гаспар даже слышать не хотел), вместо того
чтобы мирно спать, ожидая его возвращения с ночной смены.
При мысли об Элоизе Гаспар вновь слегка насупился. Предписанные
контрактом два часа в объятии даже с писательницей высшего разряда
казались ему чересчур долгими, чтобы не сказать - утомительными. Вполне
хватило бы и одного часа.
- Это писатель, сынок!
Ну, конечно, это "отец с сыном на прогулке" - папаша излишне громким
шепотом отвечает на вопрос своего отпрыска. Гаспар сделал вид, будто не
заметил, с каким праведным негодованием было произнесено название его
профессии, и прошел мимо экскурсантов с порочной ухмылкой на лице. Что
поделаешь! Контракт есть контракт, к тому же предстоящие два часа
блаженства были все-таки компромиссом между одним часом, который предлагал
он, и тремя часами, которых требовала Элоиза.
На Читательской улице (Нью-Анджелес, Калифорния), где располагались все
англоязычные издательства Солнечной системы, Гаспар, к своему удивлению,
совсем не увидел людей (неужто вся дневная смена проспала?). Зато повсюду
толпились зловещего вида роботы - нескладные металлические существа семи
футов в высоту с единственным, как у циклопа, видеоглазом во лбу и
маленькими репродукторами вместо рта - для переговоров с людьми (между
собой роботы предпочитали общаться без посредства звуков - напрямую
принимая короткие радиоволны или просто соприкасаясь металлическими
корпусами).
Тут Гаспар воспрянул духом, заметив знакомого робота.
Синевато-стальной, массивный, но стройный, он выделялся на фоне своих
неполированных собратьев, как скаковой конь среди першеронов.
- Привет, Зейн! - радостно воскликнул писатель. - Что происходит?
- Привет, Гаспар, - ответил робот, подходя к нему, и, снизив громкость,
продолжал: - Не знаю. Эти чудища не хотят со мной разговаривать. Явные