"Фриц Лейбер. Мечи против смерти" - читать интересную книгу автора

череп в комнату, которая принадлежала Кровасу, а теперь принадлежит
Слевьясу, мы начнем убивать Северянина".


И снова ночной туман вполз в Ланкмар. Все звуки стали приглушенными,
вокруг горящих факелов появились дымные ореолы. Хотя полночь приближалась,
город еще не спал: по улицам спешили домой лавочники и ремесленники,
пьяницы радовались первому кубку, только что сошедшие на берег матросы
строили глазки барышням у прилавков.
На улице, параллельной той, на которой стоял Дом Вора, и носившей
название улицы Торговцев Шелком, толпа понемногу редела. Купцы уже
закрывали свои лавки. Время от времени они обменивались шумными
приветствиями, достойными деловых соперников, и задавали друг другу
заковыристые вопросы относительно состояния дел. Некоторые с любопытством
поглядывали на узкое каменное здание, над которым темной махиной нависал
Дом Вора и из удлиненных верхних окон которого лился теплый свет. В этом
доме жила со своею челядью и наемной охраной некая Ивлис, красивая
рыжеволосая девица, иногда танцевавшая для сюзерена и пользующаяся
всеобщим уважением, но вовсе не поэтому, а потому, что в городе
поговаривали, будто она - любовница магистра Цеха Воров, которому торговцы
шелком платили положенную дань. Однако в этот день пронесся слух, что
прежний магистр умер, и его место уже занял другой. Вот торговцы шелком и
предполагали: не вышла ли Ивлис из фавора и не заперлась ли от страха у
себя дома.
На улице появилась крошечная старушонка и медленно заковыляла от дома
к дому, ощупывая кривой клюкой выбоины между склизкими булыжниками.
Поскольку одета она была в черный плащ с капюшоном и почти сливалась с
темным туманом, один из купцов чуть было не налетел на нее в потемках. Он
помог ей обойти зловонную лужу и сочувственно заулыбался, когда она
дрожащим голосом принялась сетовать на состояние улиц и на многочисленные
опасности, подстерегающие старую женщину. Распрощавшись с купцом, она
двинулась дальше, глуповато приговаривая: "Ну, пошли дальше, осталось уже
немного, совсем немного. Но осторожно. Хрупки старые косточки, ой хрупки!"
Какой-то неотесанный подмастерье красильщика, проходя мимо, грубо
толкнул старушку и, даже не взглянув, упала она или нет, пошел дальше. Но
не успел он сделать и двух шагов, как получил прицельный и увесистый пинок
пониже спины. Подмастерье неуклюже обернулся, но увидел лишь сгорбленную
фигурку, которая семенила прочь, неуверенно постукивая палочкой по
мостовой. С выпученными глазами и отвисшей челюстью подмастерье попятился,
в замешательстве и не без суеверного изумления скребя в затылке. Позже,
этим же вечером, он отдал половину жалованья своей престарелой матушке.
А старушка, остановившись у дома Ивлис, несколько раз глянула на
освещенные окна, словно пребывая в сомнении и не доверяя слабому зрению,
затем с трудом вскарабкалась по ступенькам к двери и тихонько поскреблась
в нее клюкой. Подождав немного, она постучалась снова и крикнула капризным
фальцетом:
- Впустите меня! Впустите же! Я принесла весть от богов обитательнице
этого дома. Эй, вы там, впустите меня!
В конце концов в двери отворилось окошечко, и грубый низкий голос
отозвался: