"Урсула Ле Гуин. Далеко-далеко отовсюду" - читать интересную книгу автора

ровным счетом ничего интересного.
В тот вечер, я, конечно, рассказал Натали не все. Но мы болтали о
школе, о конформизме, о том, как трудно быть не как все. Она заметила, что
мы поставлены перед выбором: одно из двух - или хотеть быть как все, или
быть такими, какими нас хотят видеть другие. В первом случае это значит
стать приспособленцем, во втором - потерять лицо. Тогда я рассказал ей все о
машине, о моих родителях и колледже. Она внимательно выслушала меня,
прекрасно все поняла о машине, а вот о колледже спросила:
- Как это так - отказаться поступить в институт, где, по существу, твое
место, и посещать тот, в котором ты не хочешь учиться? Чего ради, скажи,
пожалуйста?
- Они ждут от меня этого.
- Но они же не правы, верно?
- Не знаю... Тут еще и в деньгах дело.
- Но можно же взять ссуду. Есть стипендии, наконец.
- Очень большой конкурс.
- Ох, вот оно что! - не без сарказма воскликнула Натали. - Значит, надо
пройти по конкурсу. И для этого надо всего лишь немного поднапрячься, верно?
С нею было трудно спорить. Но совсем не так, как с моими родителями. С
ними трудно спорить, потому что спор идет не по существу, а с нею - потому
что она сразу берет быка за рога. И вот после этого нашего разговора пропало
у меня ощущение неразжеванного куска мяса во рту. Ее мать принесла нам
наверх по чашке очень крепкого чаю, мы потолковали еще немного - так, о том
о сем, как старые друзья, и в половине одиннадцатого я вышел от них,
сообразив, что ей еще, может быть, надо заниматься, потому что в начале
разговора она сказала, что старается каждый день уделять практическим
занятиям по музыке по меньшей мере три часа. Я проехал на машине несколько
кварталов, вернулся домой и лег спать. Я здорово устал за день. Как будто
прошел пешком сто миль. Но туман рассеялся. Я лег и сразу уснул.

Как я уже говорил, это было 25 ноября. До Нового года я лучше узнал
Натали Филд. Нам было хорошо.
Стоило нам встретиться, как мы начинали говорить, будто с цепи
сорвались, и говорили, пока не приходила пора расставаться. Нечасто
удавалось нам побыть вместе подольше, потому что Натали и в самом деле была
занятым человеком. Пять дней в неделю, отучившись в школе, она давала
частные уроки музыки, по субботам с девяти до двух преподавала в музыкальной
школе - учила малышей по какой-то там "системе Орфа"**. Вечерами она
занималась музыкой дома, по воскресеньям играла в камерном оркестре, снова
занималась, ходила в церковь. Мистер Филд был очень религиозный человек.
Впрочем, это я неправильно сказал. Мистер Филд был очень прилежный
прихожанин. А вот был ли он религиозным человеком, за это я не поручусь.
Натали совсем не любила церковь. Хотя и посещала. Она немало размышляла над
этим и пришла к выводу, что это важно не столько для нее, сколько для ее
отца, поэтому решила, - пока живет с родителями, принять в этом вопросе их
правила игры. И больше об этом не думала. Иногда ее раздражала необходимость
ходить в церковь, но она не позволяла себе брыкаться, давила в себе бунт,
как я в себе - по поводу машины. Она просто кляла своего глупого пастора, а
потом приступала к очередным делам. Она отличалась отменным благоразумием.
______________