"Андрей Легостаев. Наследник Алвисида или любовь опаснее меча" - читать интересную книгу автора

многими народами, ибо поклонялись алголиане Дьяволу и слуге его Алвисиду.
"Будь проклят Алгол!" - было любимое присловье четырех из пяти всемогущих
богов, появившихся после Великой Потери Памяти и сошедших на грешную
землю. Чернобородый принадлежал к какой-то отделившейся от основного
ордена секте, погрязшей в заблуждениях - Хамрай знал алголиан как
дисциплинированных, суровых воинов и ученых, они не позволяли своим
апологетам подобной самодеятельности.
Колдун пел не вникая в смысл слов, лишь завораживая разум
присутствующих, а, возможно, и возбуждая самого себя на сотворение чуда.
Он стоял лицом к шаху и вдруг резко воздел руки вверх, подняв свой
магический кристалл, мгновенно вспыхнувший сиреневым, бирюзовым и вслед за
тем лазоревым цветами. Шах устремил свой взор на кристалл, чернобородый
резко убрал руки и сделал три шага в сторону. Кристалл остался висеть в
воздухе, переливаясь всеми оттенками красного и синего.
Хамраем вдруг овладело ощущение полной безысходности, надежда в
колдуна бесследно исчезла. Девушки у костра тряслись, ни на секунду не
прекращая дикой противоестественной пляски, черные длинные косички били по
смуглым спинам. Лица невольниц были искажены невероятной гримасой -
казалось все мыслимые чувства от наслаждения до ненависти, отчаяния и
безумного страха владеют ими. Костер бушевал в пределах, огороженных
колдуном. Взгляды всех присутствующих были устремлены на висящий в пустоте
магический кристалл.
Хамрай тяжело вздохнул - он уже знал, что будет дальше: вплоть до
того, что прекращать наблюдение за небосводом в надежде увидеть знамение,
еще преждевременно. Подобное представление мог бы, пожалуй, устроить почти
любой фокусник с базарной площади столицы - для этого особого знания и
умения не надо, элементарные навыки. Но на непосвященных действует,
конечно, безотказно. Однако шаху требуется результат, а не эффектное
представление, увы...
Колдун повернулся к костру. Глаза его блеснули желтым неистовым
огнем, две молнии рванулись в костер, сорвавшись с его простертых к
пламени рук. Огонь вспыхнул с новой силой, лизнув небо, и опал, прижавшись
к земле. Пламя из оранжевого превратилось в зеленое. Ручейки огня побежали
к обнаженным ногам девяти невольниц, скованных кольцом вокруг костра
тонкими позолоченными цепочками. Словно сознание вдруг разом вернулось к
жертвам - они завопили дико и жутко, попытались рвануться прочь от костра,
каждая в свою сторону, кольца больно врезались в запястья. Жадное зеленое
пламя стремительно промчалось вверх по юным стройным икрам, охватило
туловища и пожрало девушек целиком - девять живых зеленых костров
мгновение танцевали у одного большого, вновь взметнувшегося ввысь.
Пение колдуна заглушило их истошные крики боли и вдруг во дворе
воцарилась могильная тишина. Хамрай вздрогнул от неожиданности - цепочки
звякнули о камень, костер погас в единый миг, двор охватила тьма.
"Балаганный эффект, но впечатляет", - подумал Хамрай о колдуне, даже
с какой-то ноткой уважения.
Глаза привыкли к темноте. Луна, скрывшаяся на мгновение в неожиданно
набежавшей туче, освободилась из заточения и залила двор ярким светом.
Юные невольницы исчезли бесследно, как и пепелище костра - на этом
месте стояла женщина.
Хамрай со молчаливым внутренним стоном закрыл глаза - силы