"Генри Чарльз Ли. История инквизиции (том 3) " - читать интересную книгу автора

ограничивался мирным распространением своих принципов; они вызывали волнения
и мятежи, ответственность за которые ложилась на Оливи. В 1285 г. миланский
капитул избрал министром-генералом одного из семи судей, осудивших Оливи, и
приказал разыскать и отобрать все осужденные сочинения. Новый генерал вызвал
Оливи в Париж для нового расследования. Дело тянулось медленно до 1286 г.; в
это время Арлотто умер, и оно было прекращено. Новый генерал подтвердил
верность Оливи католичеству, назначив его профессором главной школы ордена
во Флоренции. Раймунд Гофриди, избранный генералом в 1290 г., был другом и
поклонником Оливи; но и он не смог помешать новому возбуждению дела, хотя и
назначил Оливи профессором в Монпелье. Николай IV в 1290 г. поручил
инквизитору Венесенского графства произвести расследование и представить
донесение, чтобы дело могло поступить на рассмотрение генерального капитула,
созываемого в Париже. В 1292 г. Оливи явился на капитул, заявил, что он
принимает буллу "Словно посевы тянутся к небесам", подтвердил, что никогда
сознательно не учил и не писал ничего иного, а также отрекся и отказался от
всего, что он мог по недосмотру сказать несогласного с этой буллой. Его
отпустили с миром, но двадцать девять его ревностных последователей,
признанных инквизицией виновными, были наказаны. Несколько последних лет его
жизни прошли сравнительно спокойно; он пользовался огромным уважением и
хотел смягчить фанатическую ересь непримиримых спиритуалов, но сам не мог
уберечься от апокалиптических умозрений. В 1298 г. на смертном одре он
изложил свое исповедание веры, в котором высказывал полное подчинение
римской Церкви и ее главе Бонифацию. Все свои сочинения он отдавал на суд
Св. Престола, а по поводу спорных вопросов внутри самого ордена он высказал
взгляды, в которых не было ничего такого, под чем бы не подписался
Бонавентура или что мог бы осудить Николай III как несогласное с буллой
"Словно посевы тянутся к небесам", хотя Оливи резко осуждал падение
дисциплины в рдене и укоренившийся обычай иметь деньги.
Вьеннский собор 1312 г. отнесся к памяти Оливи с большим уважением; во
всех многотомных его сочинениях собор нашел только четыре заблуждения вполне
умозрительного характера, но не приписал их Оливи, а его непосредственные
ученики отрицали, что он разделял эти заблуждения. Другие вопросы,
касающиеся учения Оливи, были предметом спора перед отцами собора между
обвинителем Бонаграцией из Бергама и защитником Убертино из Казале; собор
предоставил францисканцам свободу примкнуть к той или другой стороне и не
осудил ни самого покойного, ни его сочинений. В учениях спиритуала,
действительно, не было ничего революционного. Тем не менее ненависть
конвентуалов была еще достаточно сильна в 1400 г., чтобы добиться от
капитула в Тории запрещения под страхом тюремного заключения членам ордена
иметь у себя книги Оливи.
Несомненно, Оливи был действительно ересиархом спиритуалов, видевших в
нем прямого преемника Иоахима и Франциска. Его сочинения, по мнению многих
спиритуалов, имели такое же значение, как творения св. Павла, и Церковь
должна была строго повиноваться им. Зато враги делали его ответственным за
крайности людей, питавших к нему столь чрезмерное поклонение и видевших в
нем своего главу и наставника.
Когда Оливи умер, его старый судья Джованни ди Мурро был генералом
ордена. Он осудил память Оливи как еретика и потребовал выдачи всех его
сочинений указом, который исполнялся с неумолимой суровостью и которому
следовал его преемник, Гонсальво да Бальбоа. Один благочестивый монах