"Александр Лебеденко. Тяжелый дивизион " - читать интересную книгу автора

ноге стоял в широком круглом гнезде из старого колеса, откладывая четкий
силуэт на ясном небе.
- Ну, ничего, тетка Степанида. Може, довго нэ воюватымы, - сказал Петр.
- Хоть бы до снигу кончылы.
- Ты как, Андрей, думаешь - в год справятся?
- Скорей. Теперь и техника, и численность армий таковы, что долго
воевать нельзя. Да и денег не хватит.
- Да, денег не хватит, - повторил в раздумье Петр. - И у меня нет
денег, не знаю, что и делать.
- Я тебе, Петр, на дорогу дам. Я заработал уроками, - сказал Андрей. Он
был рад, что Петр сам заговорил о деньгах. - Я принес десять рублей, а там
как-нибудь справишься, только бы начать учиться.
- Да, только бы начать. Ну что ж, Андрей, давай, я возьму. Только когда
отдам, не знаю.
- Ну что ты, там посмотрим...
И оба весело зашагали к Днепру. Прямо в лица светило солнце, ноги
лениво вышагивали в сыпучей массе песка, но река в желтых простынях мелей
уже лежала внизу, обещая прохладу и отдых.
В воде хорошо было чувствовать все мускулы налитого бодростью тела.
Уплывали далеко, туда, где бугрилась темно-синяя вода. Струи реки
подхватывали и несли вниз, так что берег пролетал мимо желтыми косами,
ивами, укрывшими от солнца глубокие затоны, трубой рафинадного завода, и
городские косогоры в садах поворачивались, как декорации большой вращающейся
сцены.
Против течения не взять так далеко, и назад, к брошенному без присмотра
платью, возвращались бегом голышами по пересыпающимся под ступней
августовским отмелям.
Отлеживаясь на песке, говорили уже мирно, деловито о войне, о том, что
Петру, может быть, скоро придется идти на призыв, если возьмут его год до
срока, что тогда его учение полетит, а что будет потом - и гадать не
хочется...
Андрей слушал молча, пересыпая между пальцами золотистый песок.
С Петром связывали десять лет нерушимой и верной мальчишечьей дружбы,
которая создается на лодке в половодье, когда бьют в тонкие доски еще
большие, опасные льдины; которая крепнет ночными часами в лесу, на обрыве,
над рекой, дышащей теплом, в общих потасовках, походах в соседние деревни, в
общей тоске над одной и той же книгой; которая в шестнадцать лет успешно
заменяет и пароходный билет, и заграничный паспорт, и машину времени.
Отец Петра, созерцательно улыбающийся и кроткий старик извозчик, возил
Мартына Федоровича по городу и по уезду уже свыше двадцати лет. Сын непохож
был на отца и кротостью не отличался. С гимназистом Костровым свел крепкую
дружбу еще с тех пор, когда бесштанным мальчишкой бегал в отряде Андрея,
изображавшем храбрую армию. К двенадцати годам он положил на оба плеча "с
пришлепом" одного из лучших драчунов отряда "мушкетеров",
четырнадцатилетнего Костю Ливанова, и удивленные и восхищенные "мушкетеры"
приняли его с этого момента в свою компанию на первые роли.
Охладел он к мушкетерским дуэлям на сухих, отточенных перочинными
ножами палках раньше старших товарищей и пристрастился к книгам. Отец так же
кротко и созерцательно все чаще стал запивать горькую, должно быть
отчаявшись увидеть лучшую жизнь, и Петру, чтобы прокормить разросшееся