"Александр Герасьевич Лебеденко. Восстание на 'Св.Анне' " - читать интересную книгу автора

связанное системой колен с блистающими медными частями сложной машины.
Кингстоны стояли покрытые крупными каплями росы, которую выделяла насыщенная
паром атмосфера "ада". В этой тесноте и грязи я ходил, осторожно оглядываясь
по сторонам и стараясь понять, что случилось с машиной, этим сердцем нашего
корабля.
Никто из работавших не обращал на меня внимания. Полуодетые, черные от
масла и копоти люди с тряпками в руках, сидя на корточках, стоя и лежа на
грязном решетчатом полу, протирали машинные части и лили масло из больших
масленок. Масленки были похожи на жестяные чайники с длинными, тонкими, как
шило, носами. Люди что-то мурлыкали про себя и утирали потные лица тряпками
и грязными ладонями рук. Посредине машинного отделения стояло большое
крашеное ведро с буквами "Св. Анна", из которого все работающие пили то и
дело. Ведро опустошалось мгновенно, и юнга поминутно бегал наверх за новой
порцией кипяченой воды.
Оказалось, что паропроводная труба дала трещину. Ее чинили, и для этого
пришлось остановить машину. Через два часа работа должна закончиться, и мы
опять двинемся в путь.
Все это объяснил мне один из младших механиков, Яковчук, кубанец,
попавший на "Св. Анну" накануне отплытия из Мурманска в Плимут. Яковчук
производил впечатление толкового и грамотного парня.
- Нам бы нужно чиниться как следует, не на ходу, Николай Львович.
Удивительно, как до сих пор шли без аварий, да еще во льдах. Нам бы в док
неделек на шесть! Покраситься, почиститься да машину перебрать всю по
косточкам. У нас и вал хлябает, и лопасть винта поет, и паропроводный плох,
и кингстон того и гляди сдаст.
За долгие годы я привык к тому, что механики всегда поскуливают и
требуют ремонта уже на второй день по выходе из дока. Но Яковчук говорил
уверенно, к тому же и сам я знал, со слов старшего механика и из его
докладов капитану, о плохом состоянии машины.
Из машинного я поплелся в свою каюту, помылся и лег на койку с какой-то
случайной книгой в руках.
Через два часа машина медленно, но ровно застучала. Я схватил шапку,
накинул на плечи меховую куртку и выбежал наверх.
- Как-то "Св. Анна" осилит новый, наросший на фарватере за эти долгие
часы лед?
На мостике - весь командный состав во главе с капитаном. Капитан стоит,
положив руку в толстой мохнатой варежке на медную начищенную трубу с широким
круглым отверстием на конце. Этот нехитрый телефон ведет в машинное
отделение и служит для передачи команды машинисту. На баке и на корме
матросы. В руках длинные шесты, чтобы оттолкнуться от ледяного поля. Боцман
на носу у колокола смотрит вниз на дымную от мороза воду и легкую блестящую
корку льда. Из трубы опять повалил густыми клубами сначала белый пар, а
затем черный, мохнатый дым. Наконец-то "Св. Анна" оживает! В ее груди глухо
стучит машина, пока еще на холостом ходу.
По трапу спешит юнга из машинного отделения.
- Господин капитан, у нас все готово!
- У вас? - презрительно цедит сквозь зубы капитан. - Сопляк!
С лица мальчика медленно сползает улыбка. Он поворачивается и, часто
цокая каблуками по ступенькам, исчезает из виду.
Капитан наклоняется к трубке.