"Дэвид Лисс. Торговец кофе (Роман)" - читать интересную книгу автора

слова звучали по-новому, он не мямлил и не запинался, как другие, а говорил
отчетливо, по-ораторски. Она слышала поэзию незнакомого языка, модуляции и
повторения определенных звуков. И она знала, что все было бы по-другому,
будь ее мужем не Даниель, а Мигель.
Это не было пустой фантазией, плодом ее непрестанных раздумий над тем,
что Мигель намного красивее и крепче своего брата. Даниель был худым и
выглядел бедняком, одетым в одежду купца. Мигель был плотным, розовощеким и
сильным. Хотя Мигель был старшим братом, он выглядел моложе и здоровее. Его
большие черные глаза не бегали нервно, как у Даниеля, а блестели от восторга
и любопытства. Его лицо было круглым, одновременно нежным и сильным. Она
часто спрашивала себя, каково было бы выйти замуж за человека, который любит
смех, а не презирает его, который любит жизнь, а не смотрит на нее с
подозрением.
Вот же ирония судьбы! Она знала, что ее отец мечтал породниться с
семьей Лиенсо и хотел, чтобы его дочь вышла замуж за старшего брата. Ханна
не была знакома ни с одним из братьев, поэтому ей было все равно. А потом
старший брат неожиданно женился на бедной девушке наперекор семье, и отец
Ханны выбрал младшего Лиенсо. Когда жена Мигеля умерла через четыре месяца
после свадьбы, Ханна уже была замужем за Даниелем.
Что значили бы для нее эти молитвы, будь она замужем за Мигелем?
Даниель почти ничего не знал о службе. Он ходил в синагогу, потому что этого
ожидали от него парнассы и особенно его друг Соломон Паридо (которого Ханна
недолюбливала из-за его недоброго отношения к Мигелю). Он довольно часто
освобождал ее от скучной обязанности посещать синагогу, но теперь, когда она
носила его ребенка, заставлял ее сопровождать его, дабы продемонстрировать
всему сообществу свою мужскую состоятельность. Почти все желали ему сына,
чтобы было кому произнести кадиш над ним, когда он умрет.
Он ни разу не говорил с Ханной наедине об иудейской религии, пока они
не стали готовиться к переезду в Амстердам. Ее отец и трое братьев были
правоверными тайными иудеями, но никто ей об этом не говорил до свадьбы.
Накануне свадьбы, когда ей было всего шестнадцать, отец объяснил, что,
поскольку ее мать славилась своим болтливым языком, он считал, что Ханна
унаследует эту типичную для женщины предательскую черту, и решил не доверять
дочери правду. Для блага семьи ей позволили считать себя католичкой,
молиться как католичке и ненавидеть евреев как католичке. Теперь, когда ей
предстояло выйти замуж за этого чужого человека, выбранного без ее ведома
(он дважды приходил на ужин, и, как заметил ее отец, Ханна вежливо улыбалась
в ответ на его вымученные, с плотно сжатыми губами улыбки, больше
напоминавшие болезненную гримасу), отец решил посвятить ее в семейную тайну.
Тайна: она не тот человек, каким привыкла себя считать; даже зовут ее
по-другому.
- На самом деле ты не Бернарда, - сказал ей отец. - Ты Ханна, как и
твоя мать. С этого момента ты должна называть себя Ханной, но только не
публично, иначе ты выдашь всех нас, а я надеюсь, ты не сделаешь такой
глупости.
Не может быть, что она еврейка. Как она может принадлежать к народу,
который приносит в жертву детей и отравляет воду в колодцах? Несомненно, ее
отец ошибался, и ее муж исправит эту ошибку. Поэтому она только кивнула и
решила не думать об этом.
Но как можно было об этом не думать? Отец скрывал от нее даже ее