"Вайолетт Лайонз. Дар небес" - читать интересную книгу автора

- Да, наверняка эта Оливия - настоящая красавица, - мечтательно сказала
Лиз. - Денег, конечно, куры не клюют, родословная, разумеется, в полном
порядке, связи имеются, что еще требуется для счастья?..
А в самом деле, что еще требуется для счастья? Дженис знала больше, чем
Лиз, а потому вопрос подруги звучал для нее совсем не риторически. Факт
оставался фактом: Оливия Андерс, конечно же, имела все данные для того,
чтобы стать идеальной женой Адама Лоусона, красавца, богача, преуспевающего
бизнесмена и аристократа, но не стала. Почему? Может быть, для ответа на
этот вопрос стоит попристальнее приглядеться к самому Адаму?..
Сегодня ночью он несколько раз назвал ее своей приятельницей, своим
другом, но, разбирая холодным умом сейчас, при свете дня, его поведение, не
должна ли она прийти к заключению, что настоящие друзья не поступают так,
как поступил он? Помнится, в свое время он уверял ее совершенно в обратном.
На Дженис нахлынули воспоминания семилетней давности об их разговоре
поздним вечером в день ее восемнадцатилетия... Она решила отметить праздник
по-взрослому - с вином, и Адам по такому случаю принес бутылку какого-то
дорогого марочного вина. Он же оказался единственным гостем на ее дне
рождения. Выпив для храбрости первый в своей жизни бокал вина и сразу же с
непривычки опьянев, Дженис попыталась высказать Адаму свои чувства, выразить
то, что накипело на сердце и должно было рано или поздно выплеснуться на
свет.
Адам в ответ только рассмеялся:
"Остановись, Джен, хватит! - сказал он, поднимая верх руки. -
Согласись, ты слишком молода, чтобы рассуждать о таких вещах".
Лучше бы он чертыхнулся, выбранил ее, дал пощечину, лишь бы не
обращался к ней таким покровительственно-снисходительным тоном, каким
разговаривают с непонятливым ребенком.
"Я - слишком молода? - воскликнула она, чувствуя, как в глазах темнеет
от смертельной обиды. - Мне уже восемнадцать, вполне подходящий возраст для
тех вещей, на которые ты намекаешь!"
Ее поразила перемена, произошедшая в лице Адама: его синие глаза
превратились в щелочки, мускулы на лице напряглись:
"И на что же такое я, милочка моя, намекаю? - От Адама веяло прямо-таки
полярной стужей, и Дженис, чувствуя, как она превращается в ледяную глыбу
под его взглядом, не в силах была вымолвить ни слова. - Нет, ты скажи! -
настаивал он, и в голосе его появилась угроза. - Говори, я желаю знать".
"Зачем тебе нужно, чтобы я говорила? - вспыхнув, бросила ему в лицо
Дженис. - Мужчинам от девушки, как правило, нужна одна-единственная вещь, и
не мне тебе пояснять какая!"
Наступила такая тишина, что у Дженис мурашки пробежали по коже. Когда
нервы у нее были уже на пределе и она почувствовала, что еще секунда
молчания, и она разрыдается, Адам рассмеялся - сухо, деревянно, безрадостно:
"Так считает твоя мать, но не ты. Я буквально слышу ее голос в каждом
слове. Зачем ты повторяешь чужие клише и штампы?"
"И вовсе не клише. Она имела опыт..."
"Она - да, с этим не стану спорить. Но если какой-то подлец обманул
твою мать, бросив ее беременной, а потом ни разу не поинтересовался ни ею,
ни тобой, это еще не основание для того, чтобы походя записать в мерзавцы
всю мужскую половину человечества и обвинять в бедах твоей матери меня".
Ножка бокала с хрустом сломалась у него в руке, и, бросив осколки на