"Вайолетт Лайонз. Дар небес" - читать интересную книгу автора

стол, Адам приподнялся, с грохотом отодвигая от себя стул.
"Поверь мне, детка, слухи о моей опасности для невинных душ сильно
преувеличены. Во-первых, путаться с молоденькими - себе же наживать
неприятности. Не знаю, как других, а меня совершенно не вдохновляет
перспектива брака по необходимости. Ну, а во-вторых... во-вторых..."
Адам, казалось, хотел развернуться и уйти, но, словно передумав,
двинулся к Дженис и, глядя на нее сверху, с непонятной горечью в голосе
сказал:
"Задай себе на досуге, моя милая, один очень простой вопрос: почему я,
если мне и в самом деле нужна от тебя одна-единственная вещь, ни разу за все
время нашего знакомства не попытался приударить за тобой, ни разу не сделал
этого?"
И, прежде чем Дженис успела опомниться, он рывком выдернул ее из кресла
и впился в ее губы с такой свирепостью, что она невольно вскрикнула от боли.
Она не помнила, сколько времени продолжался поцелуй, ей показалось -
вечность, но потом он так же внезапно оттолкнул ее от себя, и она, потеряв
равновесие, больно ударилась спиной о стену.
"Если бы слова твоей матери были правдой, - тихо и зловеще сказал он, -
то это, как и многое, многое другое, произошло бы с тобой уже давно".
И пока Дженис бессильно глотала воздух, пытаясь прийти в себя, пока
перед глазами у нее плыли красные круги, он прошел к выходу и, даже не
оглянувшись, шагнул в темноту и дождь. Грохот захлопнувшейся двери лучше
всяких слов дал понять, что он не вернется никогда...
- ...Дженис, ты слушаешь меня или нет? - Голос Лиз Митчел, на мгновение
прервавшей свою трескотню, вернул ее в действительность. - О чем ты так
глубоко задумалась?
За окном сгущались сумерки, моросил мелкий дождь, за плечами остался
тяжелый, полный суеты и нервотрепки учебный день, а впереди маячило постылое
одиночество нетопленого дома, дома, в котором уже не будет Адама.
К черту Адама! Его уверения оказались враньем. Наговорив слов о
приятельстве и дружбе, он затащил Дженис к себе в постель, как до этого
затаскивал многих, а сейчас наверняка сидит у себя в Поместье перед камином
или едет обратно в Лондон, потешаясь над ее глупостью и доверчивостью!..
- Я думаю, - вырвалось у Дженис, - что женщине, имевшей глупость
ответить согласием на предложение нашего милого Адама, следует сто раз
подумать, прежде чем решиться на последний шаг. Конечно, он - внешне
соблазнительная партия, наш Сеньор, но искать в нем мужа и отца семейства
может только сумасшедшая. Ему скоро тридцать три - так, кажется? - а не
видно и намека на то, чтобы он угомонился и проявил склонность к семейной
жизни. В Гринфилде он почти не бывает, живет большей частью в столице или
летает по делам по всему свету, так что его будущей супруге можно только
посочувствовать - не так-то легко жить соломенной вдовой. Я уж не говорю о
его бесконечных романах, о всех этих девицах, которых он, как на выставку,
привозил сюда!
Здравый смысл подсказывал Дженис, что надо остановиться, и без того она
наговорила более чем достаточно, но боль и обида душили ее, и злые слова
сами собой срывались с губ:
- Не уверена, что ему знакомо само слово "верность". Адам Лоусон -
однолюб? Да это же курам на смех! Однолюб на неделю - согласна, на месяц -
готова со скрипом принять за правду. Однако одна женщина на всю жизнь!..