"Дэвид Герберт Лоуренс. Англия, моя Англия " - читать интересную книгу автора

Да, ему теперь приходилось таить жизненную силу, кипящую в нем, раз жена
больше не принимала ее от него.
Вернее, принимала лишь изредка. Ибо временами она не могла не
покориться. Она так сильно любила его, так желала, все так пленяло ее в этом
создании, более совершенном, чем она сама. И она уступала - со стоном
уступала своей неутолимой страсти к нему. Тогда он приходил к ней,- дивно!
страшно!- она не могла понять иной раз, как они умудрялись остаться в живых
после того, как смерч страсти проносился между ними. Для нее это было, как
если бы ярые вспышки молнии, одна за другой, пронизывали всю ее насквозь,
пока, истощяясь, не угасали.
Но удел смертных - жить дальше. А удел легких, как пух, облаков -
понемногу собираться все гуще, гуще, застилая небо, без следа затмевая
солнце.
Было так. Возвращалась любовь, и, подобная грозной молнии, между ними
вспыхивала страсть. Тогда ненадолго небо сияло над ними чистой лазурью. А
потом, неумолимо, неизбежно, на горизонте вновь громоздились тучи, не спеша,
потихоньку наползали на небосвод, отбрасывая то здесь, то там ненастные
холодные тени,- не спеша, потихоньку сгущались, затягивая небесную ширь.
Шли годы, и небо все реже прояснялось от вспышек молний, все более
скупо проглядывала из-за туч лазурь. Постепенно и, казалось, необратимо все
ниже нависала над ними давящая серая пелена.
Почему же все-таки Эгберт не пытался предпринимать что-нибудь? Почему
не пробовал утвердиться в этой жизни? Почему не был, подобно отцу Уинифред,
столпом общества - пусть тонкой, пусть изящной, но опорой? Почему не желал
впрягаться ни в какую упряжку? Выбрать для себя хоть какое-то четкое
направление?
Ну, что на это сказать? Можно свести коня к водопою, но нельзя насильно
заставить его пить. Водопоем был мир, конем - Эгберт. А конь уперся - и ни
в какую. Не мог он пить, не мог, и все тут. Зарабатывать на хлеб с маслом
ему не было надобности, а работать просто ради того, чтобы работать, он
отказывался. Не будут вам водосборы кивать головками в январе, не закукует в
Англии на Рождество кукушка. Почему? Не их это дело в такую пору. Не хотят
они. Да и не могут хотеть.
То же было и с Эгбертом. Не мог он связать себя участием в общей
работе, ибо не было в нем основного: побуждения к этому. Напротив - в нем
глубоко засело гораздо более сильное побуждение: держаться в стороне. На
отдалении. Никому не причинять вреда. Но держаться в стороне. Не его это
дело.
Возможно, ему не следовало жениться и заводить детей. Но кто повернет
вспять течение вод?
То же верно было и в отношении Уинифред. Она была не так устроена,
чтобы держаться в стороне. Ее фамильное древо принадлежало к тому
жизнестойкому виду растительности, чье назначение - тянуться вверх и
уповать на лучшее. Ей было необходимо, чтобы жизнь ее имела четкое
направление. Никогда в родном доме ей не приходилось сталкиваться с
нерешимостью, какая обнаружилась в Эгберте и вселяла в нее такую тревогу.
Что делать, что ей было делать лицом к лицу с этой пугающей нерешимостью?
У них в семье все было совсем иначе. Возможно, ее отца тоже посещали
сомнения, но он держал их при себе. Пожалуй, он в глубине души не очень-то
верил в этот наш мир, в это общество, которое мы строили с таким усердием, а