"Дэвид Герберт Лоуренс. Сыновья и любовники" - читать интересную книгу автора

пошла в дом. Нет, ничего не изменится в ее жизни, она уже начинала это
понимать. Такой далекой кажется юность, и трудно представить, что это она,
тяжело ступающая сейчас по двору в "Низинном", десять лет назад так легко
бежала по молу в Ширнессе.
- У меня-то что общего с этим? - спросила она себя. - У меня-то что
общего со всем этим? Даже и с ребенком, которого я ношу! Сдается мне, сама
я совсем не в счет.
Бывает, жизнь вцепится в человека, влечет его за собой, творит его
судьбу, и, однако, эта судьба кажется неправдоподобной, будто дурной сон.
- Я жду, - сказала себе миссис Морел. - Жду, а тому, чего жду, может, и
не бывать.
Она прибрала в кухне, зажгла лампу, помешала уголь в очаге, собрала на
завтра стирку и замочила. Потом села за шитье. Проходил час за часом, и
размеренно сновала взад-вперед иголка. Иной раз женщина вздохнет,
утомившись, переменит позу. И все думает, думает, как лучше распоряжаться
тем, что ей дано, - ради детей.
В половине двенадцатого вернулся муж. Щеки над черными усами пунцовые,
так и лоснятся. Голова покачивается. Сразу видно, очень собой доволен.
- Вон чего! Вон чего! Поджидаешь меня, лапушка? А я Энтони помогал, и
сколько, думаешь, он заплатил? Паршивые полкроны, и ни гроша больше...
- Он считает, ты остальное получил пивом, - резко сказала она.
- А я не получил... не получил. Ты мне верь. Я нынче совсем чуток
выпил, верно тебе говорю. - Теперь в голосе его зазвучала нежность: -
Глянь, я те какой пряничек принес, а ребятишкам вон орех кокосовый. - Он
положил на стол круглый пряник и обросший волосками кокос. - Нет, видать,
спасиба ни в жисть не дождешься, верно я говорю?
Не желая с ним ссориться, жена взяла кокос и потрясла, проверяя, есть
ли в нем молоко.
- Орех что надо, не сумлевайся. Мне Бил Ходжкисон дал. "Бил, - говорю,
- на что тебе три ореха-то? Может, дашь один для моего мальца и девчонки?"
А он говорит: "Как не дать, Уолтер, дружище, бери, какой глянулся". Ну я и
взял, спасибо ему сказал. Трясти-то у него на глазах не стал, а он
говорит: "Ты погляди, Уолт, хорош ли орех взял". Так что я уж знал, орех
первый сорт. Золотой он парень, Бил Ходжкисон, золотой!
- Пьяному ничего не жаль, - сказала миссис Морел, - а вы оба с ним
напились.
- Да что это ты говоришь, лапушка моя, кто напился? - возразил Морел.
Был он до крайности доволен собой, а все оттого, что весь день помогал в
"Луне и звездах". И сейчас болтал, не закрывая рта.
Миссис Морел, безмерно усталая, раздосадованная его болтовней,
поспешила уйти спать, а он все ворошил угли в очаге.
Миссис Морел была родом из старой добропорядочной семьи горожан,
славных сторонников Независимых, которые воевали на стороне полковника
Хатчинсона и остались неколебимыми конгрегационалистами. В пору, когда в
Ноттингеме разорилось множество предпринимателей, связанных с
производством кружев, обанкротился и ее дед. Отец ее, Джордж Коппард, был
механик - рослый, красивый, заносчивый, он гордился своей белой кожей и
голубыми глазами, но еще того более своей неподкупностью. Гертруда хрупкой
фигуркой походила на мать. Но гордый и непреклонный нрав унаследовала от
Коппардов.