"Дэвид Герберт Лоуренс. Сыновья и любовники" - читать интересную книгу автора

И вместе со своей девчушкой не спеша пошла прочь, а сын смотрел ей
вслед, огорченный до глубины души и все-таки не в силах расстаться с
ярмаркой. Проходя мимо трактира "Луна и звезды", миссис Морел услышала
громкие мужские голоса, до нее донесся запах пива, и она прибавила шаг,
подумала, что и ее муж, должно быть, там.
Около половины седьмого вернулся сын, теперь уже усталый, бледный и
какой-то приунывший. Сам того не понимая, он был удручен, оттого что
отпустил мать одну. Стоило ей уйти, и ярмарка перестала его радовать.
- А папа приходил? - спросил он.
- Нет, - отвечала мать.
- Он пиво разносит в "Луне и звездах". Я видел через дырки в железных
ставнях, он рукава закатал.
- Ха! - сердито воскликнула мать. - Он без денег. И будет рад, если
сможет даром выпить, пусть даже ничего больше не получит.
Скоро стало смеркаться, миссис Морел не могла больше шить, и она
поднялась и подошла к порогу. Все вокруг было пронизано праздничным
неугомонным возбуждением, которое наконец передалось и ей. Она вышла в
садик. Возвращались домой с ярмарки женщины, ребятишки прижимали к груди
кто белого барашка с зелеными ногами, кто деревянного коня. Изредка,
нагрузившись под завязку, нетвердыми шагами проходил мужчина. А то мирно
шествовал во главе семейства примерный супруг. Но чаще женщины шли без
мужей, только с детьми. В сгущающихся сумерках сплетничали на углах
домоседки, сложив руки под белыми фартуками.
Миссис Морел стояла одна, но ей было не привыкать. Сын и дочурка спят
наверху, значит, похоже, дом здесь, у нее за спиной, в
целости-сохранности. Но ожидающееся прибавление семейства угнетало. Жизнь
казалась безотрадной - ничего хорошего уже не ждет ее в этом мире, по
крайней мере пока не вырос Уильям. Да, ничего ей не остается, кроме
безотрадного долготерпенья - пока не выросли дети. А детей что ждет! Не
вправе она заводить третьего. Не хочет она его. Отец подает пиво в пивной,
лишь бы самому напиться допьяна. Она презирает его - и прикована к нему.
Новое дитя ей не по силам. Если б не Уильям и Энни, у нее опустились бы
руки в этой борьбе с нищетой, уродством, убожеством.
Слишком она сейчас отяжелела, на улицу не выйти, но и оставаться в доме
невмоготу, и она вышла в палисадник. Было жарко, нечем дышать. Она
вглядывалась в будущее, и при мысли о том, что ждет впереди, ей казалось,
ее похоронили заживо.
Крохотный палисадник окружали кусты бирючины. Миссис Морел постояла там
в надежде, что запах цветов, красота угасающего вечера утешат ее. Напротив
крохотной калитки была приступка, ведущая на холм, к высокой живой
изгороди меж пламенеющих на закате скошенных лугов. Высоко в небе
переливался, трепетал свет. Но вот уже померкли луга, землю и живые
изгороди объяла сумеречная дымка. Темнело, и из-за холма поднялось красное
сиянье, доносились, теперь уже слабее, отзвуки ярмарочной суеты.
Иногда в провале тьмы, обозначившем тропинку между живыми изгородями,
пошатываясь, брел домой мужчина. Какой-то парень припустился бегом по
крутому у подножья склону холма и, споткнувшись о приступку, с шумом
грохнулся наземь. Миссис Морел вздрогнула. А он поднялся, зло, но и
жалобно ругаясь, будто это приступка виновата, что он ушибся.
Неужто и дальше все так и будет, подумала миссис Морел, и с этой мыслью