"Дэвид Герберт Лоуренс. Сыновья и любовники" - читать интересную книгу автора

вагонеток по белым буквам "К.У. и Компания". Не обращая внимания на дождь,
углекопы серой унылой толпой брели вдоль железной дороги через поля. Морел
раскрыл зонт, и приятно было слышать, как барабанит по нему дождь.
По дороге до самого Бествуда тяжело шагали углекопы, вымокшие, серые,
грязные, но красные рты не закрывались ни на минуту - не умолкал
оживленный разговор. В одной группе шел и Морел, но не говорил ни слова.
Шел и досадливо хмурился. Многие заходили в трактиры - к "Принцу
Уэлльскому" или к "Эллен". Недовольство, владевшее Морел ом, удержало его
от искушения, и он устало тащился под нависавшими над оградой парка
промокшими деревьями, а потом по грязи Гринхиллской дороги.
Миссис Морел лежала в постели, прислушивалась к дождю и к шагам
углекопов, идущих из Минтона, к их голосам, к хлопанью калитки, когда они
поднимались на приступку и уходили в поле.
- В кладовке за дверью стоит пиво, - сказала она. - Хозяин захочет
пить, если не зайдет в трактир.
Но было уже поздно, должно быть, он заглянул по дороге выпить - ведь
льет дождь. Что ему за дело до ребенка ли, до нее?
Рождение ребенка всякий раз давалось ей тяжело.
- Кто? - спросила она едва живая.
- Мальчик.
И это ее утешило. Мысль, что она дает жизнь мужчинам, согревала душу.
Она взглянула на дитя. Голубоглазый, с густыми белокурыми волосами, до
чего ж хорош. Горячая волна любви поднялась в ней, несмотря на все муки.
Он лежал рядом с ней в постели.
Ни о чем не подозревая, Морел, усталый и сердитый, брел по садовой
дорожке. Он закрыл зонт, поставил его в раковину, потом сунул в кухню
тяжелые башмаки. В дверях появилась миссис Бауэр.
- Ну, ей сейчас хуже некуда. Мальчиком разрешилась.
Морел охнул, положил пустую сумку и жестяную фляжку на полку, вернулся
в чулан, повесил куртку, потом вышел и опустился на свой стул.
- Выпить найдется? - спросил он.
Повитуха пошла в кладовку. Хлопнула пробка. Неодобрительно пристукнув
кружкой, она поставила пиво на стол перед Морелом. Он отхлебнул, перевел
дух, утер концом шарфа свои большие усы, еще хлебнул, перевел дух и
откинулся на спинку стула. Повитуха не стала больше ничего ему говорить.
Поставила перед ним обед и пошла наверх.
- Это хозяин пришел? - спросила миссис Морел.
- Я подала ему обед, - ответила миссис Бауэр.
Морел выложил руки на стол, посидел так, - недовольный, что миссис
Бауэр не постелила для него скатерть и поставила не большую мелкую
тарелку, а маленькую, потом принялся за еду. Его ничуть не трогало сейчас,
что жена больна, что у него появился еще один сын. Слишком он устал;
хотелось пообедать, хотелось посидеть, положив руки на стол, и не по душе
ему было, что в доме крутится миссис Бауэр. И огонь в очаге не радовал -
слишком был мал.
Он поел, посидел еще двадцать минут, потом расшуровал большой огонь в
очаге. Потом, как был в одних носках, нехотя пошел наверх. Нелегко сейчас
увидеть жену, а он так устал. Лицо у него было черное, в грязных подтеках
от пота. Фуфайка теперь высохла, впитав грязь. На шее болтался грязный
шерстяной шарф. Так он вошел и остановился в ногах кровати.