"Дэвид Герберт Лоуренс. Сыновья и любовники" - читать интересную книгу автора

становилось тепло и покойно.
В девять, когда дети, еще босые, играли на диване, а мать умывалась,
Морел, кончив плотничать, вошел в дом, рукава сорочки закатаны, жилет
нараспашку. С черной волнистой шевелюрой и пышными черными усами он был
еще очень недурен. Лицо, пожалуй, чересчур румяное и чуть ли не капризное.
Но сейчас он был весел. И пошел прямо к раковине, где умывалась жена.
- Вот ты где! - раскатился по дому его голос. - Поди отсюда, дай мне
сполоснуться.
- Можешь и подождать, пока я кончу, - сказала жена.
- Вот еще! А если не погожу?
Благодушная угроза эта позабавила миссис Морел.
- Тогда поди умойся в лохани с теплой водой.
- Чего ж, это можно, чумичка ты моя.
Говоря так, он постоял, поглядел на нее, потом отошел, чтоб дать ей
домыться.
При желании он и теперь еще мог выглядеть хоть куда. Обычно, выходя из
дому, он обертывал шею шарфом. А вот сейчас принялся всерьез наводить
глянец. Со вкусом отдувался и полоскался, потом поспешно кинулся к зеркалу
в кухне и, склонясь, - уж очень низко оно висело, - так старательно
расчесал на пробор влажные черные волосы, что миссис Морел даже досада
взяла. Он пристегнул отложной воротничок, надел черный галстук-бабочку и
парадный костюм. Теперь он глядел щеголем, не столько оттого, что
прифрантился, сколько благодаря бессознательному умению блеснуть своей
внешностью.
В половине десятого за ним зашел его приятель Джерри Порди. Джерри был
закадычный друг Морела, а миссис Морел его недолюбливала. Был он высокий,
тощий, с лисьей физиономией, и глаза, казалось, совсем без ресниц. Он
гордо выступал, осторожно неся голову, будто она держалась на ломкой
деревянной пружине. По натуре он был человек холодный и расчетливый. Само
великодушие, когда уж хотел быть великодушным, он, казалось, души не чаял
в Мореле и на свой лад опекал его.
Миссис Морел терпеть его не могла. Она помнила его жену - та умерла от
чахотки и под конец так яростно возненавидела мужа, что, если он входил к
ней в комнату, у нее начинала идти кровь горлом. Но, похоже, ни то, ни
другое Джерри не смущало. И теперь старшая, пятнадцатилетняя дочь
хозяйничала в его нищем доме и заботилась о двух младших детях.
- Бессердечный скряга! - говорила о нем миссис Морел.
- Отродясь не видал, чтоб Джерри скряжничал, - возражал Морел. -
Широкий парень, отродясь щедрей человека не видал, - вот он, по-моему,
какой.
- Это он с тобой щедрый, а своим детям, бедняжкам, каждый грош жалеет,
- не соглашалась миссис Морел.
- Бедняжкам! Это почему ж такое они бедняжки" интересно?
Но когда речь заходила о Джерри, миссис Морел оставалась непреклонной.
А предмет их спора был уже тут как тут - его голова на тощей шее
показалась над кухонной занавеской. Он поймал взгляд миссис Морел.
- Доброго утречка, хозяйка! Сам дома?
- Да... дома.
Не дожидаясь приглашения, Джерри вошел и остановился у порога. Сесть
она ему не предложила, и он так и стоял, невозмутимо утверждая права