"Анна Лавриненко. Время моей жизни (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Разве возможно хоть что-нибудь изменить? Конечно нет. И от этой
невозможности становилось еще хуже.
Она так и сидела на краю крыши, думала о нем, сочиняла новую песню и
сходила с ума от любви.

5

Я помню: мы сидим с Генкой у него на балконе и курим: он - траву, а я -
обычную сигарету. Из комнаты доносится: "И мы с тобою станем вместе... как
Сид и Ненси... Сид и Ненси..."
- Мне нравится эта песня, - говорю я ему.
- Мне тоже. - Он кивает головой.
Мы почти не разговариваем, слушаем музыку и курим. Изредка
перебрасываемся ничего не значащими фразами.
Он спрашивает меня:
- Как группа?
- Отлично, - говорю я.
Я тушу окурок сигареты в пепельнице и замечаю там другой, с помадой на
конце, показываю Генке.
Он сначала как-то по-детски улыбается, как будто бы радуется, что он
здесь, потом хмурится и говорит:
- А, не обращай внимания.
- Значит, у тебя все в порядке с личной жизнью, - говорю я, пытаясь
развеселить Генку, но это не получается - он переводит разговор на песню
"Сегодня ночью", которая сменила "Сида и Ненси".
Да нет у Генки никакой личной жизни! Не было и не будет!
Она приходила к нему когда хотела. Звонила и коротко бросала в трубку:
"Ты дома? Не занят? Сейчас буду". Они занимались сексом несколько раз за
ночь и засыпали в объятиях друг друга. Иногда болтали на кухне с выключенным
светом, и хотя не видели друг друга в темноте, дотрагивались до пальцев, до
волос, лица, как будто бы пытаясь убедиться, что они все еще существуют.
А на следующий день она всегда уходила. Она думала, что Генка спит и не
слышит, но на самом деле он никогда не спал, он только делал вид, что спит,
а сам смотрел, как она собирается. Крадется на цыпочках из душа, ежится,
когда натягивает на себя свитер, морщится, залезая в джинсы. А потом
закалывает волосы. Генка этот момент любил больше всего. Волосы у нее
роскошные: длинные, белоснежно-белые. Она долго расчесывает их, потом
закручивает в тугой узел и стягивает резинкой.
В этот момент она становилась такой невероятно красивой, что у Генки
перехватывало дыхание. Она уходила, тихо захлопывая за собой дверь, а Генка
изо всей силы сжимал руки в кулаки и хотел плакать. Он ведь ничего не знал о
ней, кроме имени, даже номера телефона: она всегда звонила ему сама, и он
дрожал при мысли, что когда-нибудь она не позвонит. Что он тогда будет
делать? Генка знал наверняка. Он будет ждать. Месяц, два, год, всю жизнь, в
конце концов, - когда-нибудь она должна будет понять, что тоже любит его!
Тоже. Потому что он ее любит. По-другому ведь не бывает: если ты любишь
человека, по-настоящему любишь, то и он тебя тоже. Обязательно, - иначе люди
не могли бы жить на этой Земле.
Генка удивлялся иногда, что он в ней нашел. Нельзя сказать, что она
была офигенно красива или суперсексуальна. Она приходила к нему в старых