"Борис Андреевич Лавренев. Комендант Пушкин (Военный рассказ) " - читать интересную книгу автора

желание... Я так рад... Может быть, впервые в моей педагогической практике
ко мне приходит так жадно ищущий знания ученик... И я сделаю все, что в моих
силах... Сейчас... Сейчас!
Он выпустил руки Александра Семеновича и ринулся к одному из книжных
шкафов. Распахнул дверцу так порывисто, что стекла жалобно задребезжали.
Худые пальцы Луковского промчались по корешкам книг, как пальцы
пианиста по клавишам в трудном пассаже, и выдернули одну из книг в
коленкоровом синем переплете.
- Вот! - Луковский высоко поднял книгу над головой. - Вот! Здесь,
Александр Семенович, вся жизнь Александра Сергеевича Пушкина. В эту рукопись
я вложил двадцать три года любовного труда. Она но могла надеяться увидеть
свет потому, что в ней я рассказал правду о Пушкине и предал позору его
убийц. Я не знаю, увидит ли она свет при моей жизни...
Луковский нежно погладил переплет книги. Некрасивое лицо его с
растрепанной бороденкой просияло внутренним огнем вдохновения. Гордо
вздернулась голова. Он раскрыл книгу и, держа ее в вытянутых руках, сказал
торжественно и сурово: - Вы услышите сейчас о Пушкине!.. Не о том Пушкино, о
котором я был принужден рассказывать много лет в гимназии ленивым олухам и
шалопаям. Это не народный Пушкин. Это нарумяненный мертвец. Те, кто убил
его, затянули его после смерти в тугой раззолоченный мундир придворного,
подкрасили румянами казенного патриотизма, уродовали его мысли и чувства.
Они хотели украсть его у народа и навсегда похоронить в лакейской царского
дворца... Но час расплаты пришел, и они сами умерли в этой лакейской...
Народ воскресит своего поэта, своего Пушкина...
Внезапно Луковский схватился за грудь и закашлялся. Несколько минут
сухой, судорожный кашель сотрясал с головы до ног его тощее тело. Он прижал
ко рту платок, и, когда отнял его, Александр Семенович увидел расплывающееся
по полотну розовое пятно.
- Пустое! - тихим извиняющимся голосом ответил Луковский на тревожный
взгляд Александра Семеновича. - у меня профессиональная болезнь русского
педагога... Чахотка!.. Мне не очень много осталось жить, но это совершенно
неважно.
Он спрятал платок в карман, пригладил рукой взбившиеся над лбом
взмокшие волосы и, полузакрыв глаза, спокойно начал рассказ:
- Александр Сергеевич Пушкин, величайший русский поэт, наша
национальная гордость на веки веков, стоящий наравне с величайшими гениями
мировой поэзии, родился в Москве двадцать шестого мая тысяча семьсот
девяносто девятого года...
Александр Семенович подался вперед в кресле, оперся подбородком на
сжатый кулак и с жадным вниманием слушал.
В пустынных и покинутых парках эти две фигуры стали привычной и
неотделимой частью пейзажа. Они каждый день прогуливались в зеленом сумраке
вечереющих аллей.
Шагали рядом. Тяжелый и спокойный, кажущийся чугунным от тусклого
блеска постаревшей кожаной куртки, Александр Семенович Пушкин. И нервно
приплясывающий, забегающий вперед на развинченных ногах, Матвей Матвеевич
Луковский. Его танцующая походка, отставленные от тела угловатые локти
делали его схожим с большой галкой, жалостно подпрыгивавшей по аллее, волоча
перебитые крылья.
Александр Семенович шел молча, изредка роняя несколько слов. Луковский