"Борис Лавренев. Срочный фрахт (Советский рассказ двадцатых годов)" - читать интересную книгу автора

но попытался еще сопротивляться.
- Ну и что такое? - сказал он с жалкой и больной улыбкой. - Господин
пристав ничего не скажет. Какой еврей тогда не ходил с красным флагом и не
кричал разные глупости?
- Глупости? Про орла забыл? Думаешь, я не знаю.
Лейзер отшатнулся. Это был оглушительный удар. Значит,
Быков знает об этом. О том, что Лейзер тщательно скрывал все время и
думал, что это поросло травой забвения. О том, что он, Лейзер Цвибель,
вместе с разгоряченными студентами сорвал лепного орла с аптеки на
Маразлиевской и в забвенном исступлении топтал ногами его черные крылья.
Это было гораздо страшнее красного флага. Лейзер закрыл глаза, а Быков
продолжал шипеть:
- А Шликермана помнишь?
Цвибель простонал. Он вспомнил изуродованное тело Шликермана, до смерти
забитого городовыми в участке, горько и глубоко вздохнул и решился.
- Грех вам, Пров Кириакович... Ну хорошо... Я скажу капитану.
Пока он переводил капитану Джиббинсу слова Быкова, у него тряслись руки
и дрожали губы. Джиббинс выслушал молча. Ни одна черточка не шелохнулась
на его гладком лице. Он вынул изо рта трубку и медленно ответил:
- Скажите мистеру Бикофу, что это его дело. Мальчишка его и предприятие
его, Пусть устраивается, как знает... если сумеет сохранить все в тайне от
моей команды и как-нибудь обмануть людей. Я ничего не слыхал и ничего не
знаю. Но вечером топки будут зажжены.
Быков поджал губы и вышел с Цвибелем на палубу. Бирюзовые тени вечера
ложились на штилевой рейд. Стояла вечерняя тишина, разрываемая только
криками чаек, дерущихся на воде из-за отбросов. Быков повернулся к Цвибелю
и, наливаясь кррвью, прошептал дико и грозно:
- Если одно слово кому - запомни: со света сживу.


9


В кочегарке не было никого, кроме мальчишек. Американцы еще не
вернулись с обеда. Мальчишки, перешептываясь, стояли около трубы, в
отверстие которой засунул голову Петька.
Быков схватил Петьку за оттопыренный на спине брезент и рванул к себе.
Петька вытаращил в испуге глаза, белые, как пуговицы, на черном лице.
- Ты чего тут засунулся, стервец? Опять лайдачите? Всех поубиваю к
чертовой матери! - зарычал Пров Кириакович, приподняв Петьку на воздух.
- Дак мы пошабашили, Пров Кирьякич! - взвизгнул Петька. - Зараз все
трубы кончили, ей-же-ей. Кабы не "Крыса", все б раньше часу сробили.
Пров Кириакович оглянулся на квадратную дыру люка вверху, над которой
синело небо, подтащил Петьку к себе и забормотал:
- Чичас полезай в трубу к "Крысе". На, завяжи веревку себе на ногу и
полезай. Как гличане с обеда придут, я тебя тащить оттеда буду, а ты кричи
в голос. Неначе ты не Петька, а "Крыса".
- Зачем, Пров Кирьякич?
- Ты еще поспрашивай!.. А как вытащу - реви коровой, будто с радости.
Ну, марш! А то в два счета к чертовой матери! А вы - молчать в домовину,