"Борис Лавренев. Сорок первый (про войну)" - читать интересную книгу автора

- Вижу.
Неспешно повела стволом. Треснул раскат.
Не то обмерзли пальцы у Марютки, не то дрожали от волнения и бега, но
только успела сказать: "Сорок первый, рыбья холера!" - как, в белом башлыке
и синем тулупчике, поднялся из-за верблюда человек и поднял высоко винтовку.
А на штыке болтался наколотый белый платок.
Марютка швырнула винтовку в песок и заплакала, размазывая слезу по
облупившемуся грязному лицу.
Евсюков побежал на офицера. Сзади обогнал красноармеец, размахиваясь на
ходу штыком для лучшего удара.
- Не трожь!.. Забирай живьем, - прохрипел комиссар.
Человека в синем тулупчике схватили, свалили на землю.
Пятеро, что были с офицером, не поднялись из-за верблюдов, срезанные
колючим свинцом.
Красноармейцы, смеясь и ругаясь, тащили верблюдов за продетые в ноздри
кольца, связывали по нескольку.
Киргизы бегали за Евсюковым, виляя задами, хватали его за куртку, за
локти, штаны, снаряжение, бормотали, заглядывали в лицо жалобными узкими
щелками.
Комиссар отмахивался, убегал, зверел и, сам морщась от жалости, тыкал
наганом в плоские носы, в обветренные острые скулы.
- Тохта, осади! Никаких возражениев!
Пожилой, седобородый, в добротном тулупе, поймал Евсюкова за пояс.
Заговорил быстро-быстро, ласково пришептывая:
- Уй-бай... Плоха делал... Киргиз верблюда жить нада. Киргиз без
верблюда помирать пошел... Твоя, бай, так не делай. Твоя деньга хотит - наша
дает. Серебряна деньга, царская деньга... киренка бумаж... Скажи, сколько
твоя давать, верблюда назад дай?
- Да пойми ж ты, дубовая твоя голова, что нам тоже теперь без верблюдов
подыхать. Я ж не граблю, а по революционной надобности, во временное
пользование. Вы, черти немаканые, пехом до своих добредете, а нам смерть.
- Уй-бай. Никарош. Отдай верблюда - бири абаз, киренки бири, - тянул
свое киргиз.
Евсюков вырвался.
- Ну тя к сатане! Сказал, и кончено. Без разговору. Получай расписку, и
все тут.
Он ткнул киргизу нахимиченную на лоскуте газеты расписку.
Киргиз бросил ее в песок, упал и, закрыв лицо, завыл.
Остальные стояли молча, и в косых черных глазах дрожали молчаливые
капли.
Евсюков отвернулся и вспомнил о пленном офицере.
Увидел его между двумя красноармейцами. Офицер стоял спокойно, слегка
отставив правую ногу в высоком шведском валенке, и курил, с усмешкой смотря
на комиссара.
- Кто такой есть? - спросил Евсюков.
- Гвардии поручик Говоруха-Отрок. А ты кто такой? - спросил в свою
очередь офицер, выпустив клуб дыма.
И поднял голову.
И когда посмотрел в лица красноармейцев, увидели Евсюков и все
остальные, что глаза у поручика синие-синие, как будто плавали в белоснежной