"Эрик Ван Ластбадер. Воин Опаловой Луны ("Воин Заката" #4)" - читать интересную книгу автора

Кири из белорозового кварца, памятника последней императрице Шаангсея.
Скульптура представляла собой женщину, превращающуюся в КейИро Де,
божественного покровителя города, чтобы, как говорили легенды, хранить
Шаангсей от всех напастей. Это был морской змей с женской головой. Как потом
говорили очевидцы - те, кто называл себя очевидцами, - они своими глазами
это видели, именно так погибла Кири в последний день Кайфена. И кто мог
возражать им? Так думал Мойши, глядя с теплотой на каменное подобие лица
Кири. В своих с ДайСаном приключениях он был очевидцем многого куда более
странного и страшного.
Через суетливую толпу людей, спешащих на ужин домой или в прокопченные
харчевни города в преддверии загульной ночи, он пробился к Коссори.
Коссори играл на флейте. Он сам ее сделал, отказавшись от традиционного
бамбука и эбенового дерева ради меди. Металл придавал нотам тоскливый
заунывный оттенок, и в этом его флейта была неподражаема.
Мойши стоял у дальнего конца площади и слушал. Он изучал лицо Коссори,
снова отмечая его угловатые черты - высокие скулы, широкий нос с точеными
крыльями и светлосерые непокорные глаза. Вне всякого сомнения, это было
сильное лицо, незаурядное. И все же в нем светилась глубоко затаенная
печаль, эхом сквозившая в музыке.
Мелодия окончилась, и Мойши подошел к музыканту. Коссори поднял взгляд,
увидел Мойши и улыбнулся:
- Привет!
- Привет, Коссори. Красивый напев. Новый?
- Только утром закончил. - Он протянул руку. - Посиди в тени легенды.
Денек выдался жаркий.
Мойши глянул наверх и сказал:
- Мне кажется, что Кайфен был так давно...
- Мгм... Да, человеческий разум великолепно устроен для того, чтобы
забывать боль и страдания. Хвала богам, они тускнеют быстрее, чем
воспоминания об удовольствиях, которые, сдается, никогда не остывают. - Он
сунул медную флейту в вытертый замшевый чехольчик, затем в жесткий кожаный
футляр. - Мы легко забыли об этом времени, Мойши, уверяю тебя.
Он пожал плечами. - Мир куда лучше, когда в дело не вмешивается
колдовство.
- Есть не только черное колдовство, но и белое, - сказал Мойши, думая о
ДайСане.
- Нет, дружите. Насколько я понимаю, все колдовство - дурное цузуру.
Мойши знал, что это словечко на шаангсейском диалекте имеет несколько
значений. Он был уверен, что сейчас его друг имеет в виду "магическое
заклятие". Но он был удивлен и так об этом и сказал.
- Все эти люди, - он махнул в сторону людной площади, обведя рукой всех
спешащих по делам людей, - знают только, что ты прекрасный музыкант,
Коссори. Даже регент, думаю, ничего не подозревает. Но я знаю, чем ты
владеешь, и не думаю, что твой страх лишь маска.
Коссори вздохнул.
- Больше никому в мире я бы в этом не признался. Мойши, но я и вправду
боюсь колдовства. Оно меня пугает потому, что я не понимаю его правил. Я
чувствую себя бессильным перед ним, даже вот с этим. - Он сжал кулаки и
поднес к своим глазам. - Даже коппо ничто против магии.
Мойши рассмеялся и хлопнул приятеля по спине.