"Эрик Ван Ластбадер. Воин Опаловой Луны ("Воин Заката" #4)" - читать интересную книгу автора

помешают тебе встретиться со мной точно в это время на пирсе Трех Бочек,
а? - улыбнулся он.
Мойши встал.
- На этот счет не бойся, Эрант. Буду. И к тому времени, надеюсь,
появятся новости о событиях в Кинтае. - У дверей он обернулся. - Кстати, как
зовут эту девчонку, дочь куншина?
- Чиизаи.
Теперь была очередь Мойши улыбнуться.
- Ну, хоть имя красивое.
- А чего ты хотел? - сказал Эрант. - Она буджунка.

КОППО

Коссори жил в переулке Серебряной Нити. Это была узкая полуразрушенная
улочка, ничуть не подходившая к своему названию. Здесь, в постоянной тени
более высоких домов, всегда было темно - днем стояли сумерки, а ночь была
просто непроглядной. Уличных фонарей не было, как на более широких или
главных улицах и площадях. Но этот постоянный мрак ничуть не угнетал
Коссори. Напротив, забавлял. Он исповедовал любовь к темноте. Хотя, несмотря
на все это, его трудно было застать дома. Он предпочитал, как заметил Эрант,
торчать целыми днями на широких, залитых солнцем площадях Шаангсея и играть
музыку. Он был незаурядным музыкантом, искусным в игре на флейте, духовом
инструменте, равно как и на киогане, овальном струнном инструменте,
маленьком, с нежным звучанием, на котором очень трудно было играть.
В любой день поутру Коссори в его яркой разноцветной тунике можно было
увидеть на площади Хейдории. А в полдень он наверняка будет торчать на
площади Двойной Бочки и задумчиво бренчать среди суетливой толпы спешащих
мимо людей.
Он был невелик ростом, но широк в плечах и узок в поясе, что при его
невероятно мощных ногах заставляло смотреть на него уважительно. Его черные
блестящие волосы были чуть длиннее, чем принято было носить в Шаангсее, -
стянутые узлом в хвост, они достигали крестца. Это было внешним проявлением
его внутреннего сопротивления традициям.
У него были тысячи знакомых, но мало друзей, отчего его дружба с Мойши
казалась делом необычным. Мойши в нем отчасти привлекала, конечно,
странность, поскольку сам Мойши зачастую тосковал в обществе людей, которым,
кроме баб да денег, больше ни до чего дела не было. И, несомненно, именно
тогда Мойши сильнее всего тянуло в бурное море, ко вздохам влажного соленого
ветра над натянутыми канатами, к успокаивающему покачиванию просмоленной
палубы, к брызгам, летящим изпод рассекающего волны носа корабля, когда все
паруса обвисли в предчувствии грядущего ветра.
Не то чтобы им обоим не везло с женщинами. Не раз они отправлялись в
странствие по обширному лабиринту городских улиц в поисках совершеннейшей из
всех шлюх. Конечно же, их поиски так и не увенчались успехом, поскольку
иначе тогда их забавам пришел бы конец. Коссори был невероятно жаден до
женщин. Не обязательно изза плотских утех - сочувствие, казалось, для него
куда важнее. И не раз уже Мойши видел своего друга в тяжелом, иногда
безнадежно угнетенном состоянии, даже среди веселой ночки в мягких объятиях
женщин Шаангсея.
Этим вечером Коссори сидел в середине площади Джихи, в тени памятника