"Эрик Ластбадер. Кайсе ("Ниндзя")" - читать интересную книгу автора

почуявшая дичь. - Что вы сказали?
- Я всего лишь прочистил горло.
Минтон застыл.
- Американский народ хочет одного - чтобы японские компании убрались
из их страны. И это стремление народа является для конгресса законом.
С этими словами он выложил на стол лист бумаги.
"Я, в качестве прокурора министерства юстиции, по поручению Сената
США, сообщаю вам, Харли Гаунту, директору-распорядителю компании
"Томкин-Сато индастриз", что вы и некий Николас Линнер, сопрезидент
вышеозначенной компании, настоящей повесткой вызываетесь на сенатское
слушание. Вы также уведомляетесь о том, что против вашей компании сенатской
Комиссией по экономическому надзору в соответствии с запросом сенатора
Рэнса Бэйна возбуждено расследование. Настоящим вы обязываетесь явиться в
комиссию для дачи показаний в следующий четверг ровно в десять часов утра".
Сенатор Рэнс Бэйн, повторил про себя Гаунт. Сосредоточившись на этом
имени, дальнейших слов Минтона Гаунт уже не слышал.
Вэйн, демократ от штата Техас, в мечтах видел себя хозяином Белого
дома. Вне зависимости от того, кто сидел в президентском кресле - демократы
или республиканцы, государственный долг страны на протяжении десятилетий
ничуть не уменьшался. На это его и не волновало.
Рэнс Бэйн привык держать нос по ветру. Он был выходцем с юго-запада,
из самого сердца Америки, из штата, который не только обошли серьезные
экономические потрясения, но который олицетворял собой ковбойский дух
свободомыслия и предпринимательства.
Рэнс Бэйн, ярый противник президента, претендовал на роль самого
верного защитника интересов Соединенных Штатов и коренных американцев.
Америка "Первая, Передовая и Единственная", любил повторять он. Бэйн,
этакий рубаха-парень, был ловким и "телегеничным", он хорошо разбирался в
современной политике, раскладе сил и знал, как лучше всего умаслить
обывателей с помощью рекламы и средств массовой информации. Его штат среди
других штатов юга Америки занимал исключительно протекционистскую позицию.
Проникновение японских компаний на американский рынок грозило жителям
Штатов потерей рабочих мест, и Бэйн, незаурядный психолог, сумел раздуть
страх якобы грядущей безработицы до параноидальных масштабов. Самое же
страшное заключалось в том, что у него было много сторонников.
Его усердие распространилось на Голливуд, Детройт и Нью-Йорк, и не без
результатов - даже в этих самобытных регионах ему начали доверять. Рать,
которую он подобрал для презентации собственной персоны, была объединена
какой-то стереотипной энергией. Гаунт прекрасно знал, что их роднит, - все
они жили и умирали на рынке. Они умели выгодно сбывать товар: и на голубых
экранах, и на дорогах Америки, и на Уолл-стрит, и на Мэдисон-авеню.
И они делали ему рекламу, делали до тех пор, пока он не стал-таки
восходящей звездой на политическом горизонте, надеждой многих американцев
на возрождение после многих лет упадка.
Его магнетическая улыбка почти ежедневно мелькала на экранах
телевизоров и на страницах газет: курчавые рыжеватые волосы, широкий лоб,
острый взгляд, сердечные рукопожатия. У него была стройная худощавая
фигура, и он чем-то напоминал молодого Линдона Джонсона, но без
выпячивающихся губ. Причастный не только к нефти, но и к скотоводству, он
оказывал влияние на фермеров и нефтедобытчиков, а те в немалой степени