"Эрик Ластбадер. Кайсе ("Ниндзя")" - читать интересную книгу автора

смысле слова, смерзшиеся от горечи ее обвинений кости мужа.
С ее стороны было несправедливо подозревать его в измене. Он это знал,
однако сам с горечью осознавал, что и с его стороны несправедливо вынуждать
жену жить в стране, которую она презирает и неспособна понять.
Николас расстегнул на ней блузку и начал ласкать ее груди - соски
напряглись и потеплели. Ее рот не желал расставаться с его языком, и
Николас, скользнув руками по ее талии, сначала расстегнул ковбойский
ремень, а затем помог ей спустить джинсы с бедер.
Его мужская стать восстала с неодолимой силой, и он с нетерпением
попытался прижать жену плотнее к себе, однако Жюстина с какой-то
удивительной силой оттолкнула его и опустилась перед ним на колени. Брюки
она сняла с него с большим знанием дела.
- Жюстина...
Ее пальцы сомкнулись вокруг основания его изнемогающей от желания
плоти, а рот прильнул к вершине. Он попытался поднять жену, но Жюстина не
позволила ему это сделать. Сейчас он не хотел этого, не хотел видеть ее
покорность, замешанную на страхе потерять его; Никола-су было досадно, что
ради того, чтобы удержать его в своих руках, она готова на все. Ему
всего-навсего хотелось затеряться в глубине ее недр, забыть обо всем,
слиться с ней в единое целое и тем самым доказать жене свою преданность и
невозможность жизни порознь. Однако ее деловитый язык и жадные губы вскоре
лишили его возможности здраво рассуждать, и он, утопив пальцы в волосах
Жюстины, чувствовал лишь движения ее головы, которая то приближалась к
нему, то вновь удалялась.
Наконец он все-таки нашел в себе силы оторвать ее от себя. Николас
приподнял ее, как ребенка, и ее ноги сомкнулись вокруг него. Целуя жену,
Николас ощущал запах секса на ее губах, рукой он чувствовал, что она
раскрылась и ждет. Хриплый стон вырвался из ее груди, когда она поглотила
его до самого основания. Ее движения были настолько бешеными, что ему
ничего не оставалось, как подстраиваться под предложенный ритм. Он
чувствовал пульсацию ее живота в моменты, когда соски скользили взад-вперед
по его груди, дрожь ее сокровенных мускулов, между которыми он сейчас
обитал, слышал тяжелые, на грани изнеможения, всхлипы.
В этом акте не было никакой техники, лишь подобие звериной схватки -
стремление к наслаждению и, естественно, к боли: Жюстина укусила его так,
что на теле выступила кровь. Это явилось стимулом к началу оргазма -
импульс, рожденный меж ее бедер, прошелся по всему телу, и она задрожала
как в лихорадке, затем громко вскрикнула, и слезы потекли из уголков ее
плотно запахнутых глаз. Под тучей ее волос Николас мог лишь чувствовать ее,
осязать все стадии ее секса - оргазм следовал за оргазмом - эти ее
содрогания переполнили и его самого, и он последовал за ней. Николас ощутил
ее нетерпеливую руку у себя на мошонке и услышал над ухом ее бессвязное
бормотание.
Прижав Жюстину к себе, Николас опустился на пол. Она судорожно
всхлипывала, а он не переставал целовать ее в губы, щеки, глаза, лоб и
виски.
- Жюстина, Жюстина, как только я вернусь из Венеции, обещаю тебе, мы
уедем в Нью-Йорк.
Долгое время она молчала, ее голова покоилась у него на плече,
полуоткрытый рот вдыхал запах его пота и крови. Когда наконец она взглянула