"Эрик ван Ластбадер. Ниндзя [B]" - читать интересную книгу автора

- Это было унизительно, - продолжал Николас, - Терпеть не могу неуважения
к людям.
- Значит, тебе понравилось преподавать? Николас раньше об этом не
задумывался.
- Просто, не имею ничего против этой работы. - Он смешал еще один джин с
тоником и выжал в наполненный льдом бокал дольку лимона. - В конце
семестра я устал от этих профессоров. Думаю, они были обо мне не слишком
высокого мнения. Это ведь довольно замкнутый мирок, в котором все связаны
строгими правилами. "Публикуй статьи или исчезни". Звучит банально, но для
них это действительность, с которой они сталкиваются каждый день. -
Николас пожал плечами. - Воображаю, как их возмущало мое положение. Я
пользовался всеми прелестями университетской жизни и, в то же время, был
свободен от общепринятых обязательств.
- А Ройстон и Эн - что они из себя представляют?
- К Ройстону у меня нет особых претензий. Вначале он держался немного
высокомерно, потом оттаял. Зато Эн, - Николас покачал головой, - Эн просто
мерзавец. Он составил свое мнение обо мне еще до того, как мы встретились.
Однажды мы сидели втроем, в гостиной, Эн подходит ко мне и говорит:
"Значит, вы родились в Сингапуре? И при этом смотрит на меня сверху вниз,
сквозь свои допотопные очки. У него странная манера разговаривать -
короткими отрывистыми фразами, повисающими в воздухе как льдинки.
"Омерзительный город, осмелюсь заметить. Его построили британцы, которые
относились к китайцам с таким же презрением, как прежде к индийцам".
- А ты?
- Честно говоря, я растерялся. Раньше мы с этим мерзавцем не общались. Он
застал меня врасплох.
- И ты не нашел, что ему ответить.
- Только то, что он не прав. Я родился уже не в Сингапуре. - Николас
поставил стакан. - Я рассказал об этом декану Вулсону, но тот лишь
отмахнулся. "Эн - гений, - заявил он мне. - Вы же сами знаете, с
талантливыми людьми бывает нелегко. Должен вам сказать, мы просто
счастливы, что он у нас работает. Он чуть было не сбежал в Гарвард, но в
последнюю минуту мы его удержали." Вулсон по-отечески потрепал меня по
спине. "Кто знает, что у Эна на уме. Видимо, он принял вас за малайца. Мы
все должны прощать друг друга, мистер Линнер".
- Что-то я не понимаю, - удивилась Жюстина. - Ведь ты не малаец.
- Нет, но если Эн действительно так решил, у него были причины меня
недолюбливать. В районе Сингапура китайцы и малайцы всегда смертельно
враждовали друг с другом.
- А кто ты? - внезапно Жюстина приблизила к Николасу свое лицо с огромными
светящимися глазами. - Мне кажется, у тебя в лице есть что-то азиатское.
Может быть, глаза... или скулы.
- Мой отец был англичанин, - сказал Николас. - Точнее, еврей, который
вынужден был изменить свое имя, чтобы пробиться в бизнесе, а потом в
армии. Он стал полковником.
- Как его звали? Я имею в виду - до того, как он изменил свое имя.
- Не знаю. Он никогда мне не говорил. "Николас, - обратился он ко мне
однажды, - что такое имя? Тот, кто скажет тебе, что его имя само по себе
что-то значит, - наглый лжец".
- И ты никогда не пытался узнать свое настоящее имя?