"Эрик ван Ластбадер. Ниндзя [B]" - читать интересную книгу автора

- Мне это неинтересно.
Девушка убрала руки с плеч. Бирюзовая, майка без рукавов замечательно
оттеняла ее глаза. Крепкая грудь поднималась и опускалась в такт дыханию,
под майкой выделялись соски. Узкая талия и длинные стройные ноги делали ее
похожей на балерину.
- Но я вижу, кое-что вам интересно, - заметила она сердито. - Как бы вам
понравилось, если бы вас так разглядывали?
- Я был бы польщен, - не растерялся Николас. - Безусловно, польщен.

Жюстина, рекламный дизайнер, жила через четыре дома от Николаса; летом она
предпочитала работать за городом.
- Ненавижу Нью-Йорк летом, - призналась она Линнеру на следующий вечер за
коктейлем. - Представляешь, однажды я все лето безвылазно просидела в
своей квартире - кондиционер работал на полную катушку. Я до ужаса боялась
задохнуться от запаха собачьего дерьма. Еду мне приносили из ресторана, а
раз или два в неделю присылали из конторы одного жирного гомика, который
забирал мои эскизы и приносил чеки. Однажды я не выдержала, схватила сумку
и первым рейсом улетела в Париж. Я пробыла там две недели, а они сбились с
ног, разыскивая меня. - Жюстина отхлебнула коктейль. - Когда я вернулась,
ничего не изменилось. Они, правда, убрали того гомика, но жара по-прежнему
была невыносимой.
Море поглощало малиновый шар заходящего солнца; его прощальные лучи играли
на волнах. Внезапно опустилась темнота, и погасли даже эти огоньки в
далеком море.
"Так и она, - подумал Николас. - Внешне яркие цвета и веселая болтовня - а
что кроется за ними, в ночи?"
- Ты не собираешься осенью вернуться в город? - спросила девушка.
- Нет.
Жюстина молча откинулась на спинку дивана и широко развела руки, словно
парящая птица крылья. Потом наклонила голову набок, будто ожидая
объяснений.
- Я полюбил университет. - Николас решил начать сначала. - Конечно, тогда
был февраль, но я мог вообразить, что здесь будет весной - мощеные
дорожки, обсаженные магнолией и кизилом, айвовые деревья среди старинных
дубов.
Сам курс - "Истоки восточной мысли" - оказался вовсе не плохим. По крайней
мере, студентам нравилось, и если они не спали, то добивались приличных
успехов, а некоторые - просто блестящих. Похоже, мой интерес к ним они
восприняли как неожиданность.
К концу семестра я понял, в чем тут дело. У других профессоров просто не
оставалось времени на студентов: они были по горло заняты своими
исследованиями. Когда же они снисходили до общения с ними, то делали это с
нескрываемым презрением.
Помню один семинар сразу после экзамена. Доктора Эн и Ройстон - они вели
основной курс - объявили, что экзаменационные работы уже проверены. После
этого Ройстон стал читать свою лекцию. Когда прозвенел звонок, Эн попросил
студентов остаться на местах и аккуратно разложил работы на полу в четыре
стопки. "Работы разложены по фамилиям: в первой стопке - от А до Е, -
объяснил он, - я так далее". Когда студенты начали ползать на коленях в
поисках своих работ, обоих профессоров уже и след простыл.