"Ольга Ларионова. Формула контакта" - читать интересную книгу автораотец учит: раз глянул, потом спиной оборотился - и думай. А виденное пусть
перед глазами стоит. Этому, правда, научиться надобно... Учиться? Научиться бы, чтобы не стояло это перед глазами день-деньской, от восхода до заката. Научиться бы, чтобы не думать об этом с заката и до восхода... - Отворотись, тебе говорят! - Лилар цепко взял маляра за плечо, отвернул от обители сказочной. - Чего долго-то смотреть, когда и так ясно: не Спящие это Боги. То есть спят они, естественно, но не это у них главное. Лилар вытянул шею, как недавние скоки, огляделся - никого, кроме детишек-несмышленышей, поблизости не было. - Главное в них - это то, что Богово. А Богово - это то, что не нашенское, не людское. Инебел с тоской поглядел прямо в черные сузившиеся на солнце глазки гончара. Да, он это все серьезно, и он это все надолго. Не этот разговор, естественно, а безгранично высокомерное, непререкаемое убеждение в том, что именно он постиг тайну Нездешних, единолично владеет ею и волен делиться этой тайной, как милостью, только с избранными. - А не людское в них то, - торжествующим шепотом заключил Лилар, - что для них вкушать пищу - не есть срам! Лилар победоносно глянул на собеседника и немного изменился в лице: уж очень скучный вид был у молодого маляра. - Могут же быть люди, у которых другие законы... - примирительно проговорил Инебел. - Но это не люди - это Боги! И потом, пока таких людей, с другими законами, под нашими двумя солнцами нет. ПОКА! голова разболелась - то ли давешнее, от ягодного сока, то ли Лилар со своим многомудрым вещанием... - Ишь, постель длинную белым одеялом накрыли, на одеяло многие миски с едой понаставили, хотя по одному корытцу на конец вполне достало бы. - Лилар говорил размеренно, словно горшки свои готовые пересчитывал. - Едят, а серебряный подает. Совестливый, поди, не иначе - никогда не ест, не пьет. А руки четыре. Сейчас кончат, по всему обиталищу разбегутся - кто корни копает, кто зверей диковинных пестует. Утреннее солнце уже в вышине, а они опять за постель едальную усядутся. И нет, чтобы давешнее подогреть - все свежее пекут. Там, глядишь, еще помельтешат себе на забаву - и уже под вечернее солнышко жуют. Ну, мыслимо ли людям так жить? Богово это житье, и сии Боги должны называться соответственно: вкушающие. Так их и рисовать должно. Инебел перестал тереть виски и медленно поднял голову. Вот теперь уже все сказано. "Рисовать должно". Вчера вечером разговор о том, что же получает Арун взамен своего попечительства, оказывается, был только вступлением. Благодарность, верность... Слова. "Рисовать должно". Это - требование дела. - Закон запрещает рисовать едящих... - Людей! А я тебе толкую о Богах. И чему тебя отец наставлял - божественное от смердящего не отличишь! Инебел сел, обхватив колени слабыми, ни на что сегодня не пригодными руками. Прямо перед глазами тускло серела неразрисованная изгородь, на |
|
|