"Ольга Ларионова. Формула контакта" - читать интересную книгу автора

отец учит: раз глянул, потом спиной оборотился - и думай. А виденное пусть
перед глазами стоит. Этому, правда, научиться надобно...
Учиться? Научиться бы, чтобы не стояло это перед глазами день-деньской,
от восхода до заката. Научиться бы, чтобы не думать об этом с заката и до
восхода...
- Отворотись, тебе говорят! - Лилар цепко взял маляра за плечо,
отвернул от обители сказочной. - Чего долго-то смотреть, когда и так ясно:
не Спящие это Боги. То есть спят они, естественно, но не это у них главное.
Лилар вытянул шею, как недавние скоки, огляделся - никого, кроме
детишек-несмышленышей, поблизости не было.
- Главное в них - это то, что Богово. А Богово - это то, что не
нашенское, не людское.
Инебел с тоской поглядел прямо в черные сузившиеся на солнце глазки
гончара. Да, он это все серьезно, и он это все надолго. Не этот разговор,
естественно, а безгранично высокомерное, непререкаемое убеждение в том, что
именно он постиг тайну Нездешних, единолично владеет ею и волен делиться
этой тайной, как милостью, только с избранными.
- А не людское в них то, - торжествующим шепотом заключил Лилар, - что
для них вкушать пищу - не есть срам!
Лилар победоносно глянул на собеседника и немного изменился в лице: уж
очень скучный вид был у молодого маляра.
- Могут же быть люди, у которых другие законы... - примирительно
проговорил Инебел.
- Но это не люди - это Боги! И потом, пока таких людей, с другими
законами, под нашими двумя солнцами нет. ПОКА!
Инебел снова прилег в траву, начал медленно растирать виски. Очень уж
голова разболелась - то ли давешнее, от ягодного сока, то ли Лилар со своим
многомудрым вещанием...
- Ишь, постель длинную белым одеялом накрыли, на одеяло многие миски с
едой понаставили, хотя по одному корытцу на конец вполне достало бы. - Лилар
говорил размеренно, словно горшки свои готовые пересчитывал. - Едят, а
серебряный подает. Совестливый, поди, не иначе - никогда не ест, не пьет. А
руки четыре. Сейчас кончат, по всему обиталищу разбегутся - кто корни
копает, кто зверей диковинных пестует. Утреннее солнце уже в вышине, а они
опять за постель едальную усядутся. И нет, чтобы давешнее подогреть - все
свежее пекут. Там, глядишь, еще помельтешат себе на забаву - и уже под
вечернее солнышко жуют. Ну, мыслимо ли людям так жить? Богово это житье, и
сии Боги должны называться соответственно: вкушающие. Так их и рисовать
должно.
Инебел перестал тереть виски и медленно поднял голову. Вот теперь уже
все сказано. "Рисовать должно". Вчера вечером разговор о том, что же
получает Арун взамен своего попечительства, оказывается, был только
вступлением. Благодарность, верность... Слова.
"Рисовать должно".
Это - требование дела.
- Закон запрещает рисовать едящих...
- Людей! А я тебе толкую о Богах. И чему тебя отец наставлял -
божественное от смердящего не отличишь!
Инебел сел, обхватив колени слабыми, ни на что сегодня не пригодными
руками. Прямо перед глазами тускло серела неразрисованная изгородь, на