"Ольга Ларионова. Формула контакта" - читать интересную книгу авторакоторой он должен был изобразить Нездешних Богов. Спящих, восстающих от сна,
увеселяющих себя причудливой работой. Хотя можно ли называть работой то, что чужими руками деется? А у них этих рук чужих - пропасть. И резать, и долбить, и копать - на все особая чужая рука, то блестящая, то смурая. - Я буду рисовать Нездешних такими, какими предстают они передо мной в утреннем солнце истины, - спокойно, уже без прежней безразличной усталости, проговорил Инебел. - Я буду рисовать их в исполнении забот человеческих. Лилар подскочил, словно змей-жабоед, стремительно выпрямляющийся на кончике хвоста при виде добычи. Поднялся и Инебел, и бывшие друзья стояли друг против друга ближе вытянутой руки, и оба чувствовали, что между ними - по крайней мере одна улица и два арыка. - А ты упорно не называешь их Богами, - вдруг заметил Лилар, враждебно поблескивая узкими, не отцовскими глазами. - Я называю их "Нездешние", ибо это - их суть. - Их суть в небоязни еды, которая, в отличие от сна, есть зримое и весомое благо! Они - истинные Боги, потому что в бесконечной мудрости своей преступили ложный стыд, который, как дурной сон после ядовитого сока, сковывает весь наш город! Они явились к нам для того, чтобы показать истинный путь: сильный и мудрый да накопит то, что можно собрать и сложить, то, что можно дать и отнять. А это - пища. Еда. Жратва. Понял? - А зачем? - безмятежно спросил Инебел. - Затем, что тогда сильный и мудрый сможет хилому и слабоумному дать, а может и отнять. И тогда хилый будет принадлежать сильному, словно кусок вяленого мяса. жрецам, а великим и Спящим Богам. - Потому что олухи - наши жрецы! В Закрытом Храмовище их тьма тьмущая, все грамотные, давно могли бы всех нас, как нить паучью, на один палец навить, в улиткин домик запихать и глиной вонючей замазать! Поперек улицы могли бы всех нас уложить и по спинам нашим ходить! Нет, мы на их месте... Он вдруг осекся, ресницы его испуганно взметнулись вверх, и на какое-то мгновение глаза стали круглыми, как у Аруна. - А действительно, - проговорил Инебел, глядя на него с высоты своего необыкновенного роста, - ты сегодня не работаешь, ты пришел ко мне с тайной беседой и задней мыслью. Ты хочешь, чтобы я стал твоими руками, послушными из благодарности, смиренными и безответными, - совсем как чужие руки Нездешних... Но какой прок из всего этого тебе, сын горшечника? Лилар стоял в траве, доходившей ему до пояса, с шумом выдыхая воздух сквозь узкие, причудливо вырезанные ноздри, и все старался, наклоняя голову набок, глядеть мимо Инебела, спокойно взиравшего на него сверху вниз. И этот взгляд никак не позволял горшечнику почувствовать себя хозяином положения. - Много хочешь знать с чужих губ, сын маляра, - сказал он, изнывая от невозможности сохранить высокомерный тон. - Попробуй узнать хоть что-нибудь из собственной головы. Это тебе не угольком заборы полосатить! Вот так и кончился этот разговор с тобой, детский друг мой Лилар, но разговоров еще будет предостаточно! Что-то бродит в ваших умах, что только - толком не разберу, не до того сейчас, но понял я пока одно - уж очень вам нужны чужие руки, вы теперь от меня так просто не отступитесь. Потому что вам нужны не просто руки, а те, которые умеют рисовать, да так, чтобы |
|
|