"Ольга Ларионова. Формула контакта" - читать интересную книгу автораиз сыновей, Сиар, своим полнозвучным, как только что обожженный кувшин,
голосом. - Лестно иметь друга, который в столь нежном расцвете лет уже успел нахвататься милостей от Храмовища! Спящие Боги! Да они попросту завидуют ему! - Ну, и как сны на лежанке, прикрытой новой тряпочкой - тоже, поди, в клеточку? У нас в доме никто не удостаивался покрывала, разделенного хотя бы на шесть полей, так уж ты поделись с нами, сирыми, своими снами праздничными... Это уже подхватил Гулар, средний. Сговорились? Но он честно заработал свое покрывало, он обдирался в кровь, отыскивая меды и смолы, которые сделали бы его краски несмываемыми никаким ливнем, он недосыпал коротких ночей между заходом вечернего солнца и первым лучом утреннего; он варил смолы с росой, с ячменным пивом и с толченой слюдой, и он один знает, сколько стоило ему покрывало в восемь клеток. Правда, тогда еще не высился на окраине дивный град Нездешних Богов, и только место само было неприкасаемо - стоило натолкнуться на невидимую ограду, как тебя отбрасывало легонько и упруго. И весь свет тогда клином сошелся на одном - получить себе в жены проворную, лукавую Вью. И всем сердцем надеялся он, что вечная, несмываемая краска, секрет которой он передал Гласам, как, впрочем, и требовал того закон, будет завершающей долей выкупа за невесту. - А не слишком ли ты устал, трудясь сверх меры во славу Закрытого Дома? - подхватил Журар, третий сын гончара. - А то, я гляжу, усох ты, побледнел, как весенний змей после линьки. Если ты пришел за советом, то вот тебе один, на первый случай: подкрепись хорошенько! Он перешагнул через вытянутые ноги отца, влез в едальню и некоторое тяжелыми глиняными тазами, чтобы уберечь от порчи и насекомых. Потом появился снова, держа в руках золотистый корж. Инебел неловко повел плечами и стыдливо потупился. Журар, как ни в чем не бывало, разломил лепешку - крупные, набухшие медовой сладостью зерна золотились на изломе, готовые осыпаться на глиняный настил двора. Инебел невольно проглотил слюну. Журар протянул свои плоские, как тарелка, ладони отцу, и тот бережно взял с них сладкий кусок. Потянулись Лилар с Гуларом, племянники, рыболовы. Жевали, глядя друг на друга, как скоты неосмысленные. Маляр все стоял, потупя глаза в землю, дивясь и завидуя их бесстыжести. Журар оделил всех и теперь бережно ссыпал оставшиеся у него отдельные зерна в одну ладонь. Инебел уже было обрадовался тому, что в этом непотребном действии он оказался обойденным, как вдруг Журар просто и естественно взял его руку, повернул ладонью вверх и отделил на нее половину своих зерен. - Да не кобенься ты, в самом деле, - проговорил он вполголоса, словно это не Инебелу было стыдно за всех них, а наоборот - всем им за Инебела. - Вон Нездешние Боги трескают себе всякую невидаль при всем городе, да еще трижды на дню. - Богам все дозволено, - несмело возразил юноша, подрагивая ноздрями на пряный запах, распространяющийся от зерен. - Как же всё, когда они друг перед дружкой оголиться стыдятся? - ехидно вставил Арун. Этот вопрос так ошеломил молодого художника, что он машинально взял одно зерно и медленно поднес ко рту. А ведь и правда. Нездешние Боги друг от друга прикрываются. Значит, и у них не все можно? Или... или пора задать тот |
|
|