"Ольга Ларионова. Формула контакта" - читать интересную книгу автора

Но те, что сидели перед Аруном, явно понимали, о чем идет речь, и
сейчас усиленно припоминали что-то, сопоставляли. Арун поглядывал искоса -
следил за выражением лиц. А что? Может, это был просто вор. Был отряжен
носить стручки из леса, а по дороге взял да и занес часть поклажи в
собственный дом. Теперь ему сожгут руки, и правильно. Такое случается редко,
но ведь случается. И почему не могут попасться два вора подряд?
Инебел с сомнением оглядел своего учителя (действительно, почему тот не
рассматривает такой простейший вариант?), и он невольно заглянул внутрь
едальни.
Ему показалось, что его окатили ледяной водой и сразу же швырнули
голышом в заросли крапивы. Озноб, и зудящий жар, и бешеное колочение сердца.
На большом гладком камне, на котором обычно женщины разделывают мясо и
дробят зерна, лежала живая рыба. Жабры ее судорожно подрагивали, и длинный
черный ус шарил по камню, словно отыскивая спасение.
Живая рыба могла попасть сюда только из озера. А это значит, что кто-то
из рыболовов утаил часть улова, не сдал его в храм. Он видел, и теперь он
обязан сообщить об этом первому встречному жрецу, и кого-то из этих
рыболовов завтра потащат через весь город, чтобы на нижнем Уступе Молений
обмотать его руки соломой и поджечь...
Рыба медленно изогнулась кольцом, а потом резко выпрямилась и
подпрыгнула на камне. Арун лениво обернулся, поймал ее за слизкий хвост и
шлепнул головой о камень. Рыба уснула.
Инебел перевел дыхание. Ну, вот. Ничего и не было. Не видел он ничего.
Рыба позавчерашняя, из выданных припасов. Мог же он, в самом деле, ничего не
видеть?
Арун между тем поворошил угли в печи, чтобы равномернее остывала, и
уселся на прежнее место.
- А что это мы все о скоках да о ворах? - продолжал он, хотя вроде бы о
ворах упомянуто и не было. - Не поговорить ли лучше о нашем юном
законопослушном друге?
Он лениво перекатывал слова, и у него во рту они словно стачивались,
становились обтекаемыми, и опять было Инебелу непонятно, хорошо ли это,
"законопослушание", или не очень.
А ведь раньше все было так просто! Он прибегал рано поутру в день
левого мизинца, когда семейство гончара запасалось наперед глиной, как
семейство маляра - красками. Арун брал мальчика с собой на берег озера, и
там, на слоистых многоцветных обрывах, учил отличать гончарную белую глину
от белильного порошка, которым красят стены; он показал мальчику немало трав
и ягод, не выцветающих на прямых и жарких лучах, и остерег от ядовитого
папоротника, отравившего своей сказочно-яркой зеленью не одного маляра. И
еще он учил не бояться познаний, ибо только то входит в сердце, что добыто
собственным опытом, а не заучено с чужих слов; но он не помнил случая, чтобы
Арун требовал от него законопослушания. Юноша привык доверять медлительной
осторожности, с которой старый гончар разбирал его немудреные детские
заблуждения, и снисходительно-прощающая усмешка, которой подчас награждал
его признания Арун, никогда не обижала.
А может, за долгое время, пока они не виделись, Арун просто-напросто
постарел? Вот и голос стал скрипучим, и слова какие-то холодные, как
стариковская кровь.
- Ты не прячься в тени, садись на почетное место, - проговорил старший