"Ольга Ларионова. Планета, которая ничего не может дать" - читать интересную книгу автора

статуя, белел посередине. Девушка медленно поднялась на него. Теперь это
будет ее место. Место вещи. Все утро, весь день и весь вечер она будет
мертвой, неподвижной вещью. Только ночью она будет бесшумно выходить в
сад, чтобы сорвать несколько плодов и зачерпнуть из колодца горсть ледяной
воды.
Стало еще светлее. Наверно, солнце осветило вершины ближних гор. На
улице, за каменной стеной, кто-то пронзительно закричал на непонятном,
нездешнем языке. Надо торопиться.
Она накинула покрывало и, опустив руки, чуть-чуть запрокинула назад
голову - так, как стояла до нее статуя. И всем телом почувствовала, что к
этой позе она привыкла, - ведь именно так стояла она всегда перед теми, с
кем рассталась навсегда. Стоять ей будет легко. Вот только душно под
плотным покрывалом. Теперь надо замереть неподвижно и дышать так, как
умеют только логитане, - чтобы не дрогнул ни один мускул. И тепло.
Утратить человеческое тепло, стать ледяной, как ночной камень, - так умеют
тоже одни логитане. Но нужно успеть, пока он не подошел и не коснулся ее.
В домике хлопнула дверь. Девушка замерла, не шевелясь. Сейчас он
пройдет мимо и выйдет на улицу, направляясь к морю. Как жаль, что она не
может его видеть...
Но сегодня он не пошел к морю. Она не ждала, она не хотела, чтобы это
случилось так скоро, но помимо ее воли шаги стремительно ворвались в
мастерскую, неистовые руки с такой силой сорвали с нее покрывало, что она
едва удержалась, чтобы-не покачнуться, и горячие человеческие губы
прижались к ее ногам - там, где на узкой, еще теплой щиколотке
перекрещивались холодные ремешки сандалий.
Все, поняла она. Все. Не успела, не ждала так скоро. А теперь он поймет
ее обман, потому что почувствует теплоту ее тела.
...Не почувствовать было невозможно. Он отшатнулся и вскочил на ноги.
Вот и все. Даже вещью, мертвой, неподвижной вещью она не сумела для него
стать.
Она вздохнула, тихонечко и виновато, и сделала шаг вперед, спускаясь со
своего мраморного подножия.