"Иван Лаптев. Власть без славы " - читать интересную книгу автора

По мере того как этот спор с Генеральной прокуратурой разгорался,
чудовищная роль анонимок высвечивалась все более полно. Редакция занялась
борьбой с ними, поставив себе задачу: добиться, чтобы анонимные письма не
рассматривались, не регистрировались, не использовались в разного рода
справках и обзорах. Их путь должен быть один - в корзину.
"Известия" добились этого... через полтора года, после 11 (!) крупных
выступлений на эту тему. Редактор газеты по отделу писем Ю. П. Орлик может с
полным правом считать, что он сделал для родного Отечества великое дело -
это он готовил, проверял и предлагал к публикации все 11 материалов. Два
раза меня вызывали "на ковер" в Секретариат ЦК КПСС, руководители некоторых
отделов партийного аппарата пытались доказывать, что 6 процентов
подтвердившихся анонимок - большая цифра. В ответ я спрашивал: а невинно
страдающие 94 процента - какая цифра? Малая? А политика гласности с
анонимным доносительством совместима? А что, те людоеды, которые говорили,
что лучше посадить десять невинных, чем проглядеть одного врага народа, были
правы? Приходилось отбиваться всеми средствами.
Я и сегодня считаю одной из важнейших побед гласности тот факт, что ЦК
КПСС, невзирая на сопротивление отдела организационно-партийной работы, роль
и место которого показаны в главе "Кухня", принял решение, запрещающее
работать с анонимками. Потом оно было продублировано соответствующим Указом
Президиума Верховного Совета СССР. Повторю "и сегодня", потому что, по
сообщениям печати, в недрах наследницы КГБ СССР Федеральной службы
безопасности появилась инструкция, восстанавливающая былое отношение к
анонимкам. Беда, если это так. Начните расследовать анонимки, а уж былую
силу они обретут сами.
Не давая себе передышки, не сбавляя темпа, мы в это же время выступили
со статьей Эллы Максимовой "Без защиты" - о репрессивном использовании
психиатрии. Она же сумела первой раздобыть цифры, показывающие, какое
невероятное число советских солдат попало в плен к немцам в первые месяцы
Великой Отечественной войны. Ирина Круглянская написала знаменитую
"Дорогу" - председатель колхоза построил дорогу, без которой не могло
развиваться хозяйство, ну и, конечно, попал под суд. Потом десятки
председателей присылали мне письма и телеграммы, извещая, что статья лежит у
них под стеклом на столе или даже в рамке повешена на стенку. Александр
Васинский впервые за многие десятилетия поставил вопрос о добровольных
отставках, а затем дал серию материалов о губительности единомыслия. Инга
Преловская подняла вопрос о подмене научных дискуссий наклеиванием ярлыков,
конечно же, политических, что было равносильно доносу. Широчайший резонанс
получило "Дело Сургутского" - статья Игоря Абакумова о работнике, безвинно
осужденном по настоянию секретаря райкома партии. Кстати, мы добились, чтобы
прокуратура выплатила Сургутскому зарплату за три года, что он провел в
тюрьме, - не думаю, что подобный случай еще хоть раз повторился. Неугомонный
Поляновский ввязался в борьбу за восстановление поруганной чести великого
подводника Маринеско и победил - Александру Ивановичу Маринеско, которого
Гитлер объявил своим личным врагом, был установлен памятник и в 1990 году
присвоено звание Героя Советского Союза, хотя этому решению предшествовали
многократные ссоры с политуправлением Военно-Морского Флота СССР,
руководитель которого адмирал В. И. Панин почему-то никак не мог допустить,
чтобы слава Маринеско пополнила славу ВМФ СССР.
Прекрасно работало и наше великое трио международников - А. Е. Бовин,