"Иван Лаптев. Власть без славы " - читать интересную книгу автора

С. Н. Кондрашов, В. М. Фалин. Каждое их выступление становилось событием,
получало отзвук во всей мировой печати. Думаю, что их усилиями во многом
предопределены, прежде всего, соглашения о сокращении ядерных вооружений, да
и вообще изменения во внешнеполитическом курсе СССР. Это было замечательное
время для меня и, надеюсь, для большинства журналистов "Известий".
Сейчас об этом легко и приятно вспоминать. Но каждый редактор,
работавший в те годы, знает, что любое острое, принципиальное выступление
вызывало столь же острую негативную реакцию тех, кого оно задевало. А оно
обязательно кого-нибудь задевало, в газете не порассуждаешь вообще, просто
так - всегда конкретный адрес, конкретный факт, конкретные действующие лица.
Поэтому кляузы на "Известия" шли в ЦК КПСС потоком, разделяясь там на два
рукава - один к А. Н. Яковлеву, другой к Е. К. Лигачеву.
Не касаясь междоусобицы этих двух членов Политбюро, о ней написано и
известно практически все, скажу, что мне удалось наладить нормальные рабочие
отношения с обоими. Е. В. Яковлев, создатель и учредитель "Общей газеты", а
тогда - редактор "Московских новостей" по этому поводу спрашивал меня: как
удается одинаково ладить со столь разными да еще враждующими, ревнующими
друг к другу руководителями? Об этом спрашивали и другие журналисты, я
отшучивался, а теперь могу признаться. Я никогда не стремился ладить ни с
кем, особенно с начальством, никогда не лез к нему в друзья и сам его к себе
в друзья не пускал. Еще со времен ремесленного училища в городе Омске я
нажил комплекс постоянной внутренней настороженности в общении с теми, кто
сильнее меня. Очевидно, он трансформировался и в манеру поведения с
партийными бонзами - ничего сверх необходимого, но необходимое должно быть
представлено убедительно. Стихийно выработанный принцип "равноудаленности"
от любого начальства был лишь выражением принципа "дело, и только дело". Да,
такая психологическая установка обрекала меня на одиночество, но ничего
поделать с собой я не мог.
Но это - отступление. Возвращаясь к жалобам на "Известия", скажу, что
отношения с помощниками обоих секретарей ЦК были у меня такими, что часто я
узнавал, кто и на что жалуется, раньше, чем письмо доходило до адресата. И
был готов к соответствующему разговору. Считаю, что "удар держал" неплохо.
С коллективом же редакции я просто сроднился. Хотя главные редакторы
"Правды" и "Известий" кроме непосредственной работы в газете осуществляли
еще и "общее руководство" своими издательствами и типографиями, занимались
развитием полиграфического производства, строительством жилых домов,
закупкой техники и прочими непростыми делами, редакция газеты была превыше
всего. Это была сама наша жизнь.
Конечно, коллектив "Известий" обновлялся, постоянных журналистских
коллективов вообще не бывает. Приходили новые люди. Порой мы ошибались в
них, чаще это было отличное пополнение. Газета росла, тиражи удвоились уже
на третьем году работы. Мы охватывали все более широкую проблематику, на 6
полосах стало тесно, время от времени начинали выходить 8-полосные номера.
Расширялся актив редакции, замечательный актив! Когда О. Ефремов ставил в
МХАТе "Серебряные свадьбы", он пришел с просьбой поддержать спектакль к нам.
В "Известия" привез на просмотр "Покаяние" Тенгиз Абуладзе, фильм до нас
видел, по-моему, только Э. А. Шеварднадзе. Лев Додин с "Мужиками и бабами"
по Ф. Абрамову был под защитой нашей газеты. Такие "перья" как В. Лакшин, М.
Рощин, С. Рассадин были в редакции частыми гостями, на их суждения я мог
безбоязненно опереться. Много раз у нас выступал Марк Захаров. Да кто только