"Андре Ланжевен. Цепь в парке (Роман) " - читать интересную книгу автора

- Ты про мою сестренку? Не думай об этом. Все равно ничего не
поделаешь.
Гастон явно разочарован его поведением.
- Дом, конечно, запущен, но он мне нравится. Священник говорит, что это
один из самых старинных домов в городе, его построили еще во времена
индейцев. Представляешь, в ту пору он стоял за городской чертой. Живем-то мы
в Квебекском предместье. Раньше здесь дорога на Квебек проходила. Интересно,
правда?
- Да нет, я не про твою сестренку. Я вспомнил своего маленького братца.
- Ты же его совсем не знал!
- Верно. Но кто-то сказал мне - не помню точно кто, - что малыш умер в
яслях. Ведь ясли - это праздник, Рождество, а оказывается, в яслях умирают
новорожденные. Не пойму, зачем рождаются младенцы, которые должны умереть?
Уж хуже этого ничего не придумаешь. А дом очень красивый, Гастон, только я
совсем его не помню. Для меня он все равно что чужой.
Крыса хватает его за руку и тянет вниз, будто хочет встать с его
помощью.
- Ну что, дурашка, будем играть или нет? Зачем думать о том, чего не
понимаешь? Может быть, когда будем внутри, ты узнаешь дом. Если бы хоть
что-то уцелело из мебели...
Он тащит его в дом, где тоже пахнет сыростью и кошачьей мочой.
Штукатурка обвалилась, и сквозь дыры в перегородках видны соседние комнаты.
На нижнем этаже уцелела только почерневшая, прикрученная к трубе, раковина,
а на верхнем - ванна, полная земли. Комнаты такие тесные, что ему трудно
представить себе, как здесь могли поместиться кровати, комоды и вообще целая
семья. Гастон пытается его утешить.
- Ничего! А я разве помню себя в четыре года? Полезли на крышу.
- Ты сам из деревни?
- Теперь вот о чем ты стал спрашивать! От твоих вопросов очуметь можно,
честное слово!
- Ты же говорил, что отец привез сюда плуг пахать мостовые.
Крыса открывает в потолке небольшой люк, подтянувшись, пролезает в
проем и протягивает ему руку. Они оказываются перед оконцем, похожим на
собачью конуру, - он уже видел его снизу. Гастон вылезает на крышу: на
чердаке он стоять не может, даже согнувшись в три погибели.
- Держись за меня. А то ты в своих башмаках тут же сковырнешься. У
меня-то подошвы резиновые.
Он хватает его в охапку и усаживает верхом на конек чердачного окна,
где понадежнее.
- Вон я вижу твою колымагу... а учительница, видишь, оделась, платье у
нее красное, как мак, и вся твоя улица видна - смотри, сколько на ней
столбов, - а до деревни-то далеко... Конца-краю нет этому городу...
Крыса прочно упирается сапогами в бортик крыши и крепко держит его за
талию, дыша ему прямо в рот.
- Видишь там две церкви? - говорит Крыса. - Так вот, ваш дом против
той, что ближе сюда. Не заблудишься?
- Вот еще! Когда я с тобой шел, я всюду расставлял знаки. Не воображай,
что я такой доверчивый!
Гастон отпускает руки и делает вид, будто собирается лезть на чердак.
- О'кэй, поклон от Крысы! Я ухожу, раз ты мне не доверяешь!