"Луис Ламур. Ландо ("Сэккетты") " - читать интересную книгу автора

и получил повозку, три бушеля отличных яблок, старую косу и пару
свежевыделанных шкур. Теперь нам с Тинкером предстояло подтянуть обод,
поправить спицы и погрузить наши манатки.
Мы потратили две недели, чтобы добраться до реки, но зато нам удалось
совершить неплохую сделку.
Моя кобыла выглядела отлично. Наши короткие ежедневные путешествия не
особенно утомляли ее. Мы подкармливали лошадь морковью, турнепсом, арбузами,
к тому же вдоль дороги росла сочная трава. На вольных хлебах кобыла
поправлялась прямо на глазах.
Никто, похожий на Курбишоу, нам до сих пор не встретился, но мысль о
них не выходила у меня из головы.
Все это время я пытался выторговать у Тинкера один из его ножей. Дюжину
их он носил в сумке, два затыкал за пояс, третий висел у него на шее, под
воротником. Ножи были совершенно одинаковыми и сделаны из очень качественной
и прочной стали. Мы оба брились ими, что вполне нас устраивало. В горах
дорого дали бы за умение Тинкера делать такие ножи.
По дороге мы не часто болтали друг с другом, и у меня оказалось
достаточно времени, чтобы подумать. Мысли все время возвращались к вопросу о
золоте, который задал мне Тинкер. Конечно, любого человека интересует
золото, но почему его особенно заинтересовало именно это золото? Испанское
золото, как говорят. И зачем Тинкеру понадобилось рыться в моей сумке? Нашел
ли он, что искал? А может, был уверен, что не встретит меня ни на Томбикби,
ни еще где-нибудь? Связано ли это как-то с золотом, из-за которого Курбишоу
стали преследовать меня?
Золота у меня не было, и вряд ли кому-нибудь могло прийти в голову, что
оно вдруг появится. Что же такое я имел, если вызвал интерес столь разумных
людей?
Ничего.
Ничего, если не считать кое-каких вещей в сундуке моей матери. Первое
время, оставшись один, я часто перебирал их, но никогда по-настоящему не
рассматривал. Для меня они были памятью о ней.
Кроме того, мое наследство включало поношенную одежду, несколько
шерстяных одеял и пару отличных рубашек.
Как я уже говорил, путешествие дало мне время пораскинуть мозгами, и я
стал сопоставлять некоторые факты" Вспомнил, например, что отец не потратил
ни одной монеты из имевшихся у него, а когда Кэфри завладел золотом, то стал
его понемногу расходовать. Сначала он пустил в дело малую часть монет,
опасаясь, что отец вернется. Потом стал чаще выпускать их из рук. Вот тут-то
и появился Тинкер. Не сразу. Должно быть, ему потребовалось время, чтобы
выяснить, откуда золото.
Тинкер не отличался общительностью, но все же он мог считаться моим
другом, - взял меня с собой, делил со мной тяготы и радости походной жизни,
и я верил, что он действительно мой друг. Но теперь я стал думать, что у
Тинкера есть свой особый интерес к отцовскому золоту.
Оживленных больших дорог мы старались избегать, и однажды ночью
добрались до Миссисипи. Шли тропами, проселками. Владелец парома окинул нас
злобным, подозрительным взглядом. Мы стали торговаться с ним, и он наконец
согласился переправить всю компанию за бушель яблок. На наши сумки паромщик
уставился с таким видом, будто видел, что там внутри; но особенно он пялился
на ножи Тинкера. У нас не было никакого другого оружия, если не считать