"Нина Ламберт. Превращение Розы " - читать интересную книгу автора

средневековое, с классически правильным носом и твердым, несколько жестким
ртом, слегка изможденное и некогда чисто выбритое, уже успело обрасти
щетиной, словно он не спал всю ночь. Светлые, слегка выгоревшие на солнце
волосы с легким оттенком рыжины завивались над воротом дорогостоящего на
вид, но довольно мятого костюма "сафари". Длинные ноги по диагонали
протянулись через купе. В особенности поражали пальцы рук - длинные,
сильные, заостренные на кончиках, они небрежно держали номер "Таймс".
В его дремоте сквозило что-то особенное, слегка оборонительная поза и
тень враждебности на лице напоминали Розе картинку из книги, подаренной ей
Энид, когда она была еще ребенком, где описывались жития святых
великомучеников. Одна из них, она не могла припомнить, какая именно,
изображала мучения святого в руках центуриона - глаза на его гордом, суровом
лице закрыты, лицо выражает пренебрежение и отказ подчиняться.
Глаза попутчика неожиданно распахнулись, словно он почувствовал на себе
ее взгляд, и она начала шарить в портпледе Филиппы, отыскивая книгу Алека
Рассела, по наивности не замечая, когда наклонилась вперед, чтобы
расстегнуть молнию, что предоставляет взору этого святого хорошее зрелище на
глубокие тени, притаившиеся в вырезе ее блузки.
Она положила книгу на колени, нашла место, которое отметила накануне, и
начала читать, чувствуя, как ей недостает очков, которые Филиппа, верная
своему обещанию, поместила предыдущей ночью в надежное место. Незнакомец,
казалось, теперь окончательно проснулся и разглядывал ее с ленивым
интересом, однако у нее не было желания проверять новоприобретенную
привлекательность в железнодорожном купе, так что она подчеркнуто
игнорировала его. Но что ей действительно хотелось сделать, так это выудить
свой блокнот для эскизов и запечатлеть эти таинственные черты на бумаге,
однако, за отсутствием храбрости, она уговорила себя, что для ее зудящих рук
не будет недостатка в более податливых объектах, когда она прибудет в
Уэстли.
Ее попутчик извлек очки в металлической оправе и начал пристально
изучать газету. Она украдкой бросила еще один взгляд, гадая, как часто это
делала по поводу своих попутчиков, чем бы он мог заниматься в жизни. Он
выглядел как театральный критик, решила она, либо как преподаватель из
университета; выражение его лица, когда он проснулся, носило печать
холодного превосходства и бессильной скуки, вызванной, вне всяких сомнений,
обитанием в мире, полном простых смертных. Она все разглядывала его, пока,
неожиданно, он не поймал снова ее взгляд и не одарил ее ледяной улыбкой, в
которой ощущался намек на угрозу, словно он находил ее присутствие
раздражающим, однако считал себя слишком цивилизованным, чтобы что-либо
предпринять.
Новую Розу задел каким-то образом его покровительственный взгляд.
Абсолютно вопреки воле прежней Розы и фактически в прямой противоположности
ее инструкциям, Роза номер два обнаружила, что говорит сладким голосом,
почти кокетливо (бессознательно используя Филиппу в качестве образца).
- Я понимаю, что это ужасная наглость с моей стороны, однако, поскольку
поезд идет два часа безостановочно и мы поневоле оказались попутчиками,
составит ли для вас большое беспокойство, если я попытаюсь набросать ваш
портрет?
Его глаза широко раскрылись, и он загадочно уставился на нее поверх
очков. Глаза, хорошо видные, были холодны как лед и приковывали к себе