"Лазарь Лагин. Остров Разочарования" - читать интересную книгу автора

игрушечный чертик из коробочки, но, несмотря на то что осатаневший от
неожиданности ефрейтор уже не мог остановиться и бежал, грузно топая
сапогами, прямо на него, почему-то не стрелял. Вместо того чтобы
использовать автомат по его прямому назначению, Мообс схватил его за ствол и
замахнулся им, как дубиной. Теперь уже Егорычеву нельзя было стрелять:
ничего не стоило вместо эсэсовца попасть в Мообса. Американец, невольно
отшатнувшийся от мчавшегося на него Сморке, попытался ударить его прикладом,
не тот по-заячьи метнулся в сторону и скрылся за поворотом.
- Стреляйте!.. Стреляйте же в него!.. - крикнул, не помня себя от
возмущения, Егорычев, но репортер только махнул обескуражено рукой.
Проклиная на чем свет стоит и этого проклятого эсэсовца, и всю
гитлеровскую банду, и эту несчастную мямлю, и эту идиотскую тропинку,
которая, знай себе, вьется, что твой штопор, Егорычев кинулся догонять
немца. Но было уже поздно. Топот ефрейторских сапог становился все менее
слышен, а вскоре и вовсе затих.
Так ли далеко успел убежать ефрейтор Сморке, или, придя в себя, залег
на обочине тропинки, решив из дичи превратиться в охотника, Егорычев уяснить
себе не мог. Во всяком случае, продолжать погоню было не только
бессмысленно, но и опасно.
Ефрейтор Сморке был упущен, и трудно было преувеличить неприятные
последствия, которые могли от этого произойти.
С каким удовольствием отдубасил бы Егорычев этого веснушчатого растяпу,
который имеет еще наглость сердито смотреть на него, по-прежнему продолжая
держать автомат за ствол, словно веник!
- Вы понимаете, что вы наделали? Почему вы не стреляли? Проспали?..
- Он не взводился, - раздраженно отвечал Мообс. - Сколько я ни пытался
взвести его, он не взводился. Я пробовал нажимать на курок - он не стрелял.
Вы мне подсунули негодный автомат...
- Вы шутите! - опешил Егорычев. - А ну, давайте его сюда. Он разрядил
автомат, быстро проверил спусковой механизм.
- Абсолютно исправный автомат.
- Из него нельзя было выжать ни единого выстрела.
- Конечно... а как же иначе? Раз он оставался на предохранителе...
Мообс разинул рот, потом побагровел от смущения.
- Фу, какая нелепость! Вы должны извинить меня, Егорычев... Я здорово
волновался... Можно сказать, первый бой - и такой позор!
Егорычев кинул быстрый взгляд на подавленного своим ничтожеством
репортера.
- А чего вы там промешкали в кустах? Почему вы не крикнули ему "хенде
хох!" тогда, когда полагалось?
- Я решил, что будет лучше, если я раньше выстрелю в воздух...
- Ну? ..
- А потом, смотрю, автомат не стреляет, а этот немец уже бежит обратно.
- Ну? - лицо Егорычева мало-помалу расплывалось в широкой улыбке.
- Я и выбежал ему навстречу... Я собирался стукнуть его прикладом, а
он...
И Мообс удрученно махнул рукой.
- Слушайте, Мообс, - сказал ему тогда Егорычев не без уважения.-
Эсэсовца мы упустили, и это, конечно, чрезвычайно грустно. Но ведь вы
действительно впервые в жизни участвуете в боевой операции. У меня это