"Лазарь Лагин. Остров Разочарования" - читать интересную книгу автора

"Михал Ники-и-и-и-тич! Гей, гей, ге-э-э-эй!"
Он замолкает на секунду, чтобы отдышаться и набрать воздуха в легкие, и
в это мгновение ему сквозь вой ветра и шипенье волн чудится что-то,
напоминающее эхо: "Ге-ге-ге-э-эй!.."
Это невероятно: эхо в открытом океане? Егорычев замирает, прислушиваясь
к ревущей темноте. И он слышит голос, очень тонкий и в то же время
приглушенный, словно кто-то кричит через подушку: "Ге-ге-ге-ээй!..
Хел-ло-о-о-о! Хел-ло-о-о-о!"
Он не сразу определяет, откуда доносится этот голос. Потом их
становится два. Он плывет по направлению этих голосов, продолжая кричать
"гей-гей", чтобы дать разрядку страшному, нечеловеческому напряжению воли, в
котором он томился еще минуту тому назад, и чтобы не потеряться в
непроглядном пекле, кипевшем вокруг него.
Вскоре слышится слабый, какой-то ненастоящий плеск весел, потом
показывается, вернее угадывается во мраке, колышущийся темный край довольно
высокого спасательного плота, с него свешивается чуть различимая рука,
схватывает его за мокрые волосы, а незнакомый сипловатый голос произносит:
- Цепляйтесь за бортовой леер!.. Через несколько секунд Егорычева,
внезапно потерявшего силы, втащили на плот.


II

На плоту, рассчитанном на одиннадцать человек, Егорычев нашел только
четверых; Цератода, Фламмери, Мообса и того самого черноусого кочегара,
который так забавно, по-лягушечьи подпрыгивал каких-нибудь двадцать минут
тому назад к борту парохода, пытаясь на скаку расшнуровать ботинки. Неужто в
самом деле, не прошло и получаса с тех пор, как они беззаботно разгуливали
по прочной и просторной палубе "Айрон буля"? Казалось, что это было страшно
давно, много-много лет тому назад, может быть даже в другом столетии.
Пока Мообс и Смит вытаскивали Егорычева из воды, он успел удивиться,
как это им удалось раздобыть спасательный плот? Отвязали его от снастей, на
которых он был подвешен на транспорте? На это ни у кого не хватило бы
времени. Очевидно, Он был неплотно закреплен и его легко оторвало и
забросило далеко от гибнущего судна той же самой взрывной волной, которая
обеспечила его четырьмя пассажирами. Утром Егорычев увидел обрывки кормового
и носового фалиней и удостоверился, что догадка его была правильной.
Но мысли о происхождении спасательного плота заняли у Егорычева ровно
столько времени, сколько потребовалось для того, чтобы Мообс и Смит вытащили
Егорычева на плот и усадили на дощатый настил, имевший в середине
продолговатое четырехугольное углубление. В этом углублении плескалась вода.
Под нею Егорычев с удовольствием нащупал ногами двустворчатую дверцу, за
которой, как ему было известно, в водонепроницаемой каморке хранился анкерок
с питьевой водой и аварийный запас продуктов. Этот сколоченный из пустых
бочек, обшитых досками, плот не радовал глаз изяществом форм и особенными
удобствами, но обладал поистине бесценным достоинством: на какую бы из своих
сторон он ни шлепнулся в воду, он одинаково пригоден для использования. С
обеих его сторон - верхней и нижней - были одинаковые сиденья, одинаковые
углубления посередине и одинаковая двустворчатая дверца, открывавшая доступ
к каморке с водой и продуктами. Соответственно были плотно закреплены с