"Лазарь Лагин. Остров Разочарования" - читать интересную книгу автора

обеих сторон по полтора комплекта весел.
- Кто-то стонет? -спросил Егорычев, тщетно пытаясь вглядеться в
темноту.
- Мистер Цератод,- неприлично весело ответил ему репортер.
- Ранен?
- Морская болезнь. От этого еще никто не умирал... Даже англичане.
Конечно, Мообс не блистал познаниями ни в какой области человеческого
знания, кроме футбола и бокса, но и он не мог не знать, что за англичанами
идет слава хороших мореходов. Однако Мообс, как мы уже знаем, не жаловал
англичан.
- Пусть он приляжет, - сказал Егорычев. - И пусть вдыхает с себя
воздух, когда плот подымается на волне. Ему будет легче.
- Он опасается, что его смоет волной.
- Можно его привязать.
- Я не хочу, чтобы меня привязывали! - закричал Цератод неожиданно
тонким фальцетом. - А вдруг плот перевернется?..
Мообс презрительно фыркнул, но в это мгновенье, как бы доказывая
основательность опасений Цератода, плот вдруг круто накренило.
- Вот видите! - донесся из темноты мстительный голос Цератода. - Вот
видите!..
Вынырнула из-за тяжелых туч иссиня - белая луна, мазнула по гребням
огромных пенистых ухабов мертвенной, ртутного цвета дорожкой, протянувшейся
от плота до недалекого, зазубренного, как пила, горизонта. Она осветила
плот, от которого на воду легла жирная черная тень, осветила Цератода во
всей его неприглядности, согнувшегося в три погибели и вцепившегося мертвой
хваткой в мокрые поперечные рейки обшивки, мистера Фламмери, который
безопасности ради устроился прямо в воде, плескавшейся над двустворчатой
дверцей, за которой хранился неприкосновенный запас, кочегара Смита,
напряженно застывшего за рулевым веслом, Егорычева и Мообса, изо всех сил
работавших веслами, чтобы удержаться против волны.
И еще она осветила черную, блестящую, словно отполированную, почти
отвесную стену гигантской волны, готовой вот-вот обрушиться на плот, подмять
его под себя, раздавить, раскрошить, превратить в щепы и насмерть
захлестнуть его пассажиров. Это было так страшно, что все, кроме Егорычева и
Смита, невольно зажмурили глаза в ожидании неминуемой гибели и раскрыли их
только тогда, когда, вопреки, казалось, всем законам физики, плот непонятным
образом взмыл на вершину этой (а может быть, другой) чудовищной водной
громады, высоко над черной бездной, где уже закипала и в несколько секунд
выросла, шипя и звеня, другая, еще более высокая и страшная стена, тяжело
надвигавшаяся на хрупкое человеческое сооружение из железных бочек, обшитых
досками.
Но черная стена снова провалилась куда-то вниз, обдав плот ливнем
липко-соленых брызг, плот вертелся, кружился, подпрыгивал, как пробка,
пытался встать на дыбы, чтобы освободиться от направляющих усилий своих
пассажиров.
Потом луна так же внезапно исчезла, как и появилась. Ее словно задуло
ветром, и стало еще темнее, чем до ее появления.
- Сейчас бы вина немного, - мечтательно проворчал Смит. - Продрог как
собака...
Цератоду, понятно, было не до вина, но остальные согласились, что