"Сельма Лагерлеф. Предание о старом поместье" - читать интересную книгу автора

Теперь она была совершенно равнодушна к тому, как ей жилось дома, в
пасторской усадьбе. Жилось ей очень хорошо, но, как сказано, все это ей было
безразлично. И так было бы, находись она даже в сказочном замке или в
райских кущах. Самая мягкая постель не приносит отдохновения тому, кому не
спится от горя.
Поначалу она что ни день слезно молила, чтобы ей позволили уехать. Ведь
теперь, после того, как она была так счастлива вновь повидаться со всеми - с
матерью, братишками и сестренками, - она может вернуться в Мункхюттан.
Но оказалось, что санный путь развезло. Придется ей запастись терпением
до конца весенней распутицы. Никто ведь не помрет из-за того, что она еще
немного задержится дома.
Ингрид никак не могла уразуметь, отчего все так раздражаются, когда она
заводит речь о возвращении в семью Хеде. Это относилось и к отцу, и к
матери, и к односельчанам. Как можно желать уехать куда-то из Рогланды!
И вскоре ей стало ясно, что лучше будет вообще помалкивать о
возвращении в Мункхюттан.
Стоило ей лишь заикнуться об этом, как тут же возникали бесчисленные
препятствия. Им казалось недостаточным ссылаться на бездорожье. Вокруг нее
возводились ограды, каменные валы, крепостные рвы. То ей нужно было сперва
связать покрывало, то выткать ткань, то высадить рассаду в парники. И не
уедет же она до того, как в пасторской усадьбе отпразднуют день рождения! И
не может же она не побывать на предстоящей свадьбе Карин Ландберг!
И ей не оставалось ничего другого, как, воздев руки к весеннему небу,
молить о том, чтобы оно попроворнее совершало свою работу. Молить о
солнечном свете и тепле, упрашивать красное солнышко, чтобы оно потрудилось
над бескрайним еловым лесом, проникло бы своими тонкими, жалящими лучами
сквозь еловые ветви и растопило бы снег под елями.
- Милое, доброе, славное солнышко, я не прошу тебя растопить снег в
долине - только бы обнажились горные склоны, только бы стали проходимыми
тропки в лесу, только бы перебрались на летние пастбища девушки-скотницы,
только бы подсохли болота и стала проходимой лесная дорога, которая вдвое
короче проезжего тракта.
Ингрид знала, кто не станет просить денег на проезд или ждать оказии,
когда лесная дорога сделается проходимой. Она знала, кто сбежит из
пасторской усадьбы светлой ночью, кто сделает это, не спрашивая позволения.
В прежние времена ей казалось, что она каждый год с нетерпением ждет
весны. Это свойственно всем людям - с нетерпением дожидаться весны. Но
теперь Ингрид поняла, что никогда прежде она по-настоящему не тосковала о
весне. Разве можно было назвать это тоской!
Тогда она ждала зеленой листвы, подснежников, песен дрозда и кукования
кукушки. Но это было ребячество, и ничего больше. Тот не знает, что такое
тоска по весне, кто думает только о красивом. Нужно поднять первый
обнажившийся из-под снега ком земли и поцеловать его. Нужно сорвать первый
лист крапивы, только для того, чтобы собственной обожженной кожей ощутить
приход весны.
Все вокруг были необыкновенно добры к ней. Но хотя она не говорила ни
слова, окружающие были уверены, что она только и думает о том, как бы
уехать.