"Пер Лагерквист. Карлик" - читать интересную книгу автора

который давно уже созрел у меня в часы наших тошнотворных игр в розарии.
Она была безутешна, обнаружив, что котенок исчез, а когда все стали
говорить, что его наверняка уже нет в живых, она слегла в какой-то
странной горячке и долго болела, так что я избавлен был от необходимости
ее видеть. Когда же она в конце концов поправилась, мне пришлось,
разумеется, без конца выслушивать скорбный рассказ о судьбе ее любимца, о
непонятном его исчезновении. Никто, конечно, не стал ломать себе голову,
куда девалась кошка, зато весь двор был до смерти напуган неизвестно
откуда взявшимися на шее девочки пятнышками крови, которые, по общему
мнению, могли быть дурным предзнаменованием. Люди просто обожают
отыскивать всякие предзнаменования.
Мне не было от нее никакого покоя все годы ее детства, разве что игры
со временем менялись. Вечно она мне надоедала и приставала со своими
секретами и своей дружбой, хотя мне ее дружба была совершенно ни к чему.
Иногда я думаю, не объяснялась ли ее назойливая привязанность ко мне тем
же самым, чем объяснялась ее страсть к котятам, щенятам, утятам и всему
вообще маленькому. Возможно, она не ладила с миром взрослых, возможно,
боялась его, была чем-то напугана. Но я-то тут при чем! Если она и
чувствовала себя одинокой, я-то что мог поделать! Но она как прилипла ко
мне, так и не отлипала. Даже потом, когда вышла из детского возраста. Мать
тогда перестала ею интересоваться, поскольку дочь перестала заменять ей
куклу - она тоже вечно играет, все люди играют, - у отца же, разумеется,
хватало других забот. А возможно, он и по иной причине не слишком ею
интересовался. Но тут я умолкаю.
Только лет с десяти-двенадцати она сделалась молчаливой, стала
замыкаться в себе, и я наконец избавился от нее. С тех пор она, слава
богу, оставила меня в покое и живет сама по себе. Но случается, меня еще и
теперь душит злость, как подумаю, сколько я из-за нее вытерпел.
Теперь она совсем уже взрослая девица, ей исполнилось пятнадцать, и
скоро, пожалуй, на нее будут смотреть как на даму. Но она до сих пор очень
ребячлива и держит себя вовсе не как знатная дама. Кто ее отец, кстати,
неизвестно, возможно, конечно, что и герцог, но не исключено, что она
просто ублюдок, и тогда с ней совершенно напрасно обращаются как с
герцогской дочерью. Некоторые говорят, что она красива. Я не могу отыскать
ничего красивого в этом ребячьем лице с полуоткрытым ртом и большими
круглыми глазами, в которых нет ни проблеска мысли.


Любовь смертна. И когда она умрет, то начинает разлагаться и гнить и
может образовать почву для новой любви. Мертвая любовь живет тогда своей
невидимой жизнью в живой, и, в сущности, у любви нет смерти.
К такому именно убеждению пришла, насколько я понимаю, на основании
собственного опыта герцогиня, на этом она и строит свое счастье. Ведь нет
сомнения, что она счастлива. Она и других делает счастливыми, на свой
манер. В настоящее время такой вот счастливец дон Риккардо.
Герцог, возможно, тоже счастлив. Счастлив тем, что чувство, которое он
пробудил в ней когда-то, еще живо - в его воображении. Он притворяется,
будто ее любовь жива. Оба они притворяются, будто их любовь жива. Оба
играют.
Когда-то у герцогини был любовник, которого она обрекла на пытки за то,