"Пер Лагерквист. Карлик" - читать интересную книгу автора

этот праздношатающийся люд появляется и исчезает, когда ему вздумается, а
некоторые живут здесь подолгу, как свои, - и все они без исключения
пользуются гостеприимством герцога.
Непонятно, зачем ему весь этот сброд. И совсем уж непостижимо, как он
может часами слушать их дурацкую болтовню. Ну, можно еще послушать
часок-другой поэтов, они ведь все равно что шуты - таких всегда при дворах
держат. Они воспевают чистоту и возвышенность человеческой души, великие
события и героические подвиги. И тут уж ничего не скажешь, особенно если
они в своих виршах льстят хозяину. Лесть человеку необходима, иначе он не
сможет стать тем, чем ему предназначено быть, даже в своих собственных
глазах. И в настоящем, и в прошлом немало найдется прекрасного и
возвышенного, которое потому лишь и стало прекрасным и возвышенным, что
было воспето поэтами. Они воспевают прежде всего любовь, и это тоже
правильно, поскольку любовь-то как раз больше всего и нуждается, чтобы ее
представляли не такой, какая она есть на самом деле. Дамы сразу становятся
печальны, и грудь их колышется от вздохов, мужчины начинают глядеть
отрешенным, мечтательным взором, ибо всем им отлично известно, как оно
обстоит в действительности, а значит, рассуждают они, стихотворение
получилось и в самом деле прекрасное. Мне понятно также, что должны
существовать живописцы, которые малевали бы для простого народа
изображения святых, чтобы людям было кого боготворить, кого-нибудь не
такого нищего и грязного, как они сами; красивые изображения мучеников,
получивших вознаграждение на том свете, заимевших драгоценные одежды и
золотой обруч вокруг головы, чтобы люди верили, что и они получат награду,
когда вытерпят положенный им срок. И изображения, наглядно показывающие
черни, что их бог распят, что его распяли, когда он пытался совершить
что-то в этой жизни, и что, выходит, надеяться им здесь, на земле, не на
что. Такого сорта примитивные ремесленники нужны, я понимаю, всякому
правителю, не понимаю только, что им в замке-то делать. Они строят для
людей некое прибежище, храм, красиво разукрашенный застенок, куда в любой
момент можно зайти, чтобы обрести душевный покой. И где извечно и
терпеливо висит на своем кресте их бог. Все это мне понятно, потому что я
и сам христианин, крещен в ту же веру, что и они. И крещение это имеет
законную силу, хотя крестили меня только шутки ради: при бракосочетании
герцога Гонзаго с донной Еленой меня понесли крестить в дворцовой купели
вроде бы как их первенца - будто бы невеста, всем на удивление,
разрешилась от бремени как раз ко дню свадьбы. Я много раз слышал, как об
этом рассказывали, словно о чем-то ужасно забавном, да так оно и было, я и
сам могу подтвердить, потому что мне уже исполнилось восемнадцать, когда
это произошло, то есть когда наш герцог одолжил меня им для этой
церемонии.
Но совершенно уж непонятно, как можно часами сидеть и слушать тех, кто
толкует о смысле жизни. Философов с их глубокомысленными рассуждениями о
жизни и смерти и разных там вечных вопросах, всякие лукавые измышления о
добродетели, о чести, о рыцарстве. И тех, кто воображает, будто им ведомо
что-то о звездах, кто думает, будто существует определенная связь между
ними и человеческими судьбами. Они богохульники, хотя, в чем именно их
богохульство, я не знаю, да и знать не хочу. Они шуты, хотя сами и не
подозревают о том, да и никто не подозревает, никто над ними не смеется,
их выдумки никого не забавляют. Зачем их держат при дворе - никому не