"Димфна Кьюсак. Солнце - это еще не все" - читать интересную книгу автора

крепче.
Лайша спрыгнула с автобуса и перебежала улицу. Ее хмурое лицо говорило
о том, насколько серьезно ее задел утренний разговор с отцом.
- Э-эй! - крикнула Лиз, и лицо Лайши сразу прояснилось.
- Ты спасаешь меня от безумия, - сказала она, встряхивая густыми
волосами. - О родители, родители!

Глава пятая

Приятно возбужденная после своей краткой беседы с незнакомцем, Элис
медленно шла по дорожке.
Она остановилась, чтобы сорвать несколько камелий - их восковая
прохлада ласково нежила ее пальцы. Из-за дерева она смотрела, как незнакомец
открыл калитку Холлоуэев и направился к дому. Что бы ни говорил Мартин, а
появление в Уголке нового лица всегда приятно.
Кто бы это мог быть такой? Сама она, где бы ни оказалась, никогда не
заговорила бы о "Лаврах" с тоской, как об утраченном родном доме. Это дом
Мартина и дом Лиз, а прежде это был дом ее матери и дом ее бабушки. Дед ее
почти не жил здесь и, по-видимому, предпочитал колесить по континенту,
проверяя, как идут дела на рудниках, совладельцем которых он был. Ее отец,
тоже горный инженер, вел ту же скитальческую жизнь и был здесь таким же
чужим, как она. Чем старше она становилась, тем меньше ей нравились
"Лавры" - стоило ей перешагнуть их порог, и у нее возникало ощущение, будто
дом каким-то необъяснимым образом захлопывался вокруг нее, точно капкан.
Она прогуливалась по саду, и привычная теплота Ли-Ли у ее шеи, легкое
покалывание то выпускаемых, то втягиваемых коготков действовали на нее
успокаивающе. Во всем мире только Ли-Ли принадлежала ей одной.
Нет, сад тоже принадлежал ей, и порой ее охватывало чувство, будто он
ей радуется. Укрытый с запада кирпичной стеной, а с юга - высокими деревьями
у теннисного корта, и фруктовыми деревьями у задней ограды, он был особым,
замкнутым в себе миром. Голубые крапивники плескались в птичьей ванночке,
воробьи чирикали в ветвях, а на альпийской горке сороки искали жучков.
Ее дед, бесспорно, умел планировать сады, но, планируя, он не учел
австралийского солнца. Деревья были английскими деревьями и летом никогда не
успевали предстать во всей своей красе, так как яростный жар западных
пригородов слишком быстро опалял их, и никогда по-настоящему не блистали
всеми красками осени, так как было слишком тепло.
Но ее мать не замечала этих недостатков и не видела сад таким, каким он
был; вместо него она видела иллюстрацию из английского журнала - одну из
тех, которые с раннего детства неизгладимо запечатлелись на сетчатке ее
глаз. Когда они катали ее в кресле по дорожкам, она в любое время года
обязательно говорила: "Совсем как на родине!" И только подростком Элис
поняла, что ее мать знает о том, как выглядит "родина", не больше, чем она
сама.
Мартину нравилось жить в "Лаврах", потому что он ощущал здесь свои
корни, но она тут корней не пустила. Иногда ей приходило в голову, что у нее
вообще нигде нет никаких корней. С тех пор как умерла их мать, она постоянно
уговаривала Мартина переехать. Она ненавидела Уголок не меньше, чем самый
дом.
И ведь не отсутствие денег мешало им переехать! Они могли бы получить