"Димфна Кьюсак. Солнце - это еще не все" - читать интересную книгу автора

приведет знакомство Лиз с такими детьми, если их можно назвать детьми.
- Милая Элис, речь отнюдь не идет об одностороннем влиянии. Ванесса
говорила судье, что это просто сказочно - проехать десять тысяч миль и
встретиться с единомышленницей.
Когда соседка Ванессы по каюте сошла в Сингапуре, Ванесса попросила,
чтобы Лиз позволили переселиться к ней. Судья дал согласие, Мартин дал
согласие, дети жаждали этого, и Элис после нескольких робких протестов
пришлось уступить. Как она могла объяснить им, что почувствовала себя
брошенной и преданной? Жить одной в двухместной каюте значило открыто
признаться в своем одиночестве.
- Во всяком случае, теперь никто не будет нарушать твоего покоя, -
ласково заметил Мартин и несколько растерялся, услышав ее ответ:
- Если мне нужен такой покой, то проще было бы умереть.
И никто ей не сочувствовал. Матери, уставшие от своих обязанностей по
отношению к детям, говорили ей:
- Как удачно, что эти дети освободили вас от вашей племянницы.
Хорошо им говорить, думала Элис. Свои двухместные каюты они уютно
делили с мужьями и уютно вели с замужними ровесницами задушевные беседы,
которые сразу же иссякали в присутствии пожилой старой девы.
Пока Элис оплакивала то, что называла ужасной переменой в Лиз под
влиянием Нетаков, Мартин начал понимать, что его дочь была такой всю жизнь.
Больше всего Элис возмущало то, что возмущаться было нечем. Будь это
обычная распущенность испорченных подростков, можно было бы за что-то
ухватиться. Но Нетаки не нарушали правил поведения, считавшихся
обязательными для подростков их круга, - они вели себя так, словно этих
правил не существовало вовсе.
Кульминация была достигнута в тот день, когда Лиз вышла к завтраку без
своих длинных толстых кос - Ванесса отхватила их на уровне плеч. Никто,
кроме Мартина, не знал, что это было решительным и безжалостным завершением
длительной кампании горячих просьб и бурных требований, на которые сначала
бабушка, а потом Элис отвечали твердым "нет".
Яростное негодование Элис было задушено в зародыше, потому что все
наперебой говорили:
- Как мило выглядит ваша племянница без кос! Точно прелестный бесенок.
И Элис про себя признала ее бесенком, со всеми сумасбродными
качествами, которые приписываются бесенятам.

Это было несправедливо, но с тех пор Элис, осуждая Лиз, редко бывала
справедлива. Если не считать отрезанных кос - а это, безусловно, очень ей
шло, - девочка вернулась домой такой же, какой уехала. Конечно, у нее
появились новые увлечения: фольклорные песни - конек Чаплина, и ядерное
разоружение - страсть, которой ее заразили близнецы. Но все это, думал
Мартин, с тем же успехом могло произойти с ней и дома, как произошло с
Младшим Маком и молодыми Манделями, которые никуда не уезжали. Он пытался
утешить Элис:
- Во всяком случае, следует радоваться, что она не похожа на Розмари
Рейнбоу.
Но Элис ничто не утешало, и с каждым днем ее характер портился все
больше. Она делала дом невыносимым. Но он знал, что без нее дом тоже будет
невыносимым.