"Димфна Кьюсак. Жаркое лето в Берлине" - читать интересную книгу авторатысяч, а по данным Восточной Германии - семьдесят тысяч. Так что я
остановлюсь на средней цифре - шестьдесят. Кое-кого они отослали обратно, ибо от них дурно пахнет. Но, как я уже говорил до этого маленького отступления, на мое пищеварение благоприятно действовало одно обстоятельство: когда я разговаривал с их представителями, пусть я даже и не соглашался с их политикой, мне никогда не приходилось задумываться, не стоит ли передо мной один из тех военных преступников, что делают головокружительную карьеру здесь, в Западной Германии. Он попросил принести ему еще выпить. - Я уже говорил своему старику, что это просто жестокость по отношению к своей собственной плоти и крови держать тут человека, который писал отчеты о Нюрнбергском процессе. Там-то я и познакомился с отцом Луэллы - неплохой старик, хотя "Миддл Уэст таймс рекорд" не всегда согласна с его политикой. Выразить не могу, как растравляется моя язва желудка, когда, сидя на какой-нибудь из их пресс-конференций, я слушаю разглагольствования о роли Западной Германии как защитницы христианской цивилизации какого-нибудь субъекта, который на моих глазах получил от союзного трибунала двадцать пять лет тюрьмы за убийство польских епископов, польских, чешских, итальянских священников, бельгийских монахинь - не говоря уже о девяти миллионах других жертв. Тод мрачно задумался, устремив невидящий взгляд на стакан. - Мне об этом не нужно говорить, - сказала Луэлла. - Когда мы с Тео впервые направились в Мюнхен - культурный центр рейха, - по пути по просьбе отца мы заехали в Дахау. Он сохранил глубокий интерес к этому лагерю с тех пор, как в сорок пятом году провел обстоятельное расследование всего, что ворот лагеря, увидев нашу машину, чуть не упал на колени от усердия. И тут же выразил сожаление, что не может впустить нас. "Теперь тут военная тюрьма". Я спросила: "Для кого?" - "Для американских солдат, - ответил он. - За небольшие преступления - изнасилование и воровство". Все, кроме Джой и Карен, рассмеялись. - Когда мы спросили, нельзя ли осмотреть бывший концлагерь, его лицо стало непроницаемым. "Не верьте, все это враки. Коммунистическая пропаганда". - "А Нюрнбергский процесс?" - спросил Тео. - "Тоже пропаганда". Ошеломленные подобной расправой с историческими фактами, мы, шатаясь, побрели к ближайшему киоску и, чтобы привести себя в чувство, заказали Most*. ______________ * Молодое вино (нем.). "Ну и жара! - сказала, излучая улыбки, толстая фрау. - Не припомню такого жаркого лета". "А вы давно живете здесь?" - спросил Тео с присущей ему деликатностью. "Двадцать пять лет, - жеманно процедила она. - Приехала сюда сразу же после замужества, вырастила здесь же пятерых детей. Мужа убили в Вене красные". Мы сочувственно промычали. "Место для воспитания детей не очень подходящее", - сказал Тео с привычной ядовитой вежливостью. "Почему же?" - резко сказала фрау; ее взгляд стал настороженным. "Да потому, что тут день и ночь из труб валил желтый |
|
|