"Григорий Квитка-Основьяненко. Маруся (Укр.)" - читать интересную книгу автора

червону скиндячку, щоб завтра на голову положити, i з веселiстю, i з
радiстю лягла спати; тiльки того вже не можна вiрно сказати, чи спала вона
ту нiч хоч часинку?
Уранцi вирядилась щонайкраще: поплела коси у самi мiленькi дрiбушки i
вiнком на голову поклала, пов'язала, якi були луччi, скиндячки, а зверх
усiх положила червону й квiточками заквiтчалась. Чи шатнулась там, чи як,
а вже i обiдати у не┐ поспiло: борщик з живою рибкою (бiгала сама звечора
до сусiда, рибалки, та й випрохала), каша пшоняна до олi┐, солона тараня з
пшенишними галушечками та вареники з сiм'яною макухою. Упоравшись, ще з
батьком до церкви сходила.
Тiльки що вернулась з церкви, Маруся зирк у вiкно, аж Василь уже i йде;
зараз вибiгла, буцiм боронити його вiд собаки, а бiльш за тим, щоб
подививсь, що на нiй червона скиндячка. От вибiгла та мерщiй i кричить:
"Не бiйсь, не бiйсь!" - а рукою поводить по лобовi, неначе каже: "Не
бiйсь, ось бач, що червона скиндячка!"
Ну, як там було, пообiдали, гарненько i наговорились. Пiсля обiд Наум
лiг до Настi ськатись та й заснув, а далi i Настя схилилась та й собi
заснула. А молодi, знай, собi голубляться та милуються. Далi, як старi
проснулися, та й сидiли то в хатi, то пiд коморою у холодку, аж поки
зовсiм увечерi Василь пiшов додому.
Унадився ж наш Василь до старого Наума що божий день: то дiло було до
коваля, то до бондаря, то так до чоловiка приходив за дiлом, та усякий раз
i зайде до Наума; коли застане, то з ним, а коли не застане, то з Настею
посидить, поговорить; i так вони вже до нього привикли, що коли який день
хоч трохи забариться, то вже вони й скучають, i той i та кажуть:
"Нема ж нашого Василя! Не йде обiдати". Бо усякий раз вони його
зоставляли у себе обiдати. А Маруся? Маруся себе не тямила вiд радощiв.
Василь прийде, то вона вже найде мiсцечко, де з ним обо всiм тихенько
переговорить i намилу║ться; а коли i без нього, то тiльки й чу║, що старi
його вихваляють.
От дождались i Петра, розговiлись.
На самого полу-Петра, так вже перед вечором, вбiгла Настя в хату, аж
задихалась, та й кричить:
- Науме, Науме! Либонь, старости йдуть.
- До кого?
- Та до нас, до нас; от вже у дворi. Сiдай швидше на лаву; а ти,
Марусю, бiжи хутко у кiмнату та вбирайся.
Маруся, як тiльки почула про старостiв, то що було у руках, усе
попускала i не стямиться, що й робити; тiльки дивиться на матiр, а очицi
як жар, так i горять; а сама була рум'яна, а то почервонiла, як калина. От
мати мерщiй пхнула ┐┐ у кiмнату i стала ┐┐ убирати у нову плахту i усе, що
треба, по-дiвчачи.
Затим ось стукнуло пiд двер'ю палицею тричi.
Наум хутко достав нову свиту, новий пояс, одяга║ться, пiдперiзу║ться, а
сам труситься, неначе з переляку, i каже собi нищечком:
- Господи милосердний! дай мо┐й дочечцi доброго чоловiка; не за мо┐
грiхи, а за ┐┐ добрiсть пошли ┐й щастя.
От вже стукнули i вдруге, теж тричi, палицею.
Наум, одягшись зовсiм, iзмiв iз скатертi, що на столi, i, посунувши
хлiб, що завсегда лежав на столi, к покуттю (а за тим Настя засвiтила