"Эдуард Самойлович Кузнецов. Дневники (Во время первого пребывания в трудовом лагере в 1967) " - читать интересную книгу автора

знаю, понят ли я вами? Я еврей и хочу жить в Израиле, на земле моих предков,
на земле величайшего из народов. Это однако не значит, что Россия для меня
не родина - родина, но и Израиль - родина, и избрал я именно его. В
иерархическом ряду ценностей в моей системе отсчета родине отведено, вообще
говоря, не первое место - первое там занимает свобода, тем более привлекает
меня Израиль - он мне Родина и свобода.
Мне вменяют в вину хранение и распространение двух книг: "Мемуаров"
Литвинова[6] и "Политических деятелей России" Шуба
Резюмирую вышеизложенное: справедливым я могу признать лишь осуждение
меня по ст. ст. 83 и 72 УК РСФСР, а также по статье Латвийского кодекса,
аналогичной ст. 190-1 УК РСФСР.
Призыв ООН бороться с захватами самолетов как не одобрить - при
условии, что все государства-члены ООН не препятствуют своим гражданам
покидать одну страну ради другой - хотя бы в мирное-то время.
Мы ориентировались на определение воздушного пиратства как такого акта,
когда самолет захватывают в воздухе, что создает ситуацию, наиболее опасную
для экипажа самолета и пассажиров. Мы намеревались захватить самолет на
земле, отстранить пилотов от управления и поднять машину в воздух, не имея
на борту посторонних - одни изменники родины, все свои парни.
Единственная реальная моя вина - нежелание жить в СССР. Без меня!
(прибегая к счастливому слову Белинкова). Без меня выращивайте свои
невидимые урожаи, пожинайте неслышанные успехи, геройствуйте в космической
пустоте. Без меня! Без меня!
Я полагаю, что цемент коммунистического барака достаточно полит и моей
кровью (ах, разумеется, выражаясь фигурально!), и я не прочь быть упомянутым
в будущей подробной истории России. И лучше всего так, как Карамзин в своей
"Истории государства российского" упоминает о некоторых чрезмерно
совестливых и бессильных по тем или иным причинам эфемерах. Вроде: "Князь
Боровский Василий Ярославич, не захотев остаться в России после такого
ужаса, отъехал в литовскую землю".
В общем многословно, сумбурно и не совсем в цель. Очевидно, много
вообще ненужного, лишнего, масса литературщины... Но пока я не в силах
критически осмыслить написанное - еще пульсирует пуповина, связывающая меня
с этими листками. Ну а поскольку наплевать, то не стоит особенно-то и
беспокоиться. Отбой.

15.12. Первый день суда позади. Длилась сегодняшняя комедия с 9 ч. утра
до 7 ч. вечера, а привезли нас в клетки уже в 9-м часу. Устал - с ног
валюсь. Сегодня выступали Дымшиц, Иосиф и Сильва. Завтра начнут с меня.
Официально считается, что дело слушается при открытых дверях, однако открыты
они только для наших родственников да для обладателей спецпропусков - этакая
мордастая спецобщественность. Лурьи сказал, что приехала Бэла, но ее не
пускают. Завтра подам заявление суду с требованием пропуска для нее как для
двоюродной сестры. Люся будет, очевидно, на всех заседаниях суда, как и
Иосиф Д. с Семкой - чувствуешь себя совершенно иначе, когда можно
остановиться взглядом на знакомых лицах. Дымшиц говорил неплохо -
напряженно, с накалом. Но весьма огорчило меня какое-то истероидное
упрямство, с каким он делает Бутмана нашим соучастником, заявляя, что тот
знал о побеге. Сведение счетов? Не при посредстве же суда? Он, как впрочем и
я, убежден, что провалом мы обязаны болтливости членов "Комитета". Иосиф -