"Эдуард Самойлович Кузнецов. Дневники (Во время первого пребывания в трудовом лагере в 1967) " - читать интересную книгу автора

сокамернику, что готовлюсь к суду. После обеда посетил нас зам. начальника
следственного изолятора ст. лейтенант Веселов - длинный, худющий чекист лет
35, заливающийся краской смущения по всякому пустяку. Голубой чекист. Вроде
голубого воришки. Он проговорился (не специально ли? но зачем?), что на
Западе очень шумят в нашу защиту. Это, конечно, ни к чему не приведет, но
все же очень бодрит. Нет ничего ужаснее глухой расправы. Веселов спросил в
частности, не собираюсь ли я появиться на суде в ермолке, как Менделевич,
который только прикидывается верующим. Я возмутился голословности его
утверждения. Тогда он поделился со мной таким наблюдением: "Я не видел еще
верующих евреев. Единственное, о чем они думают, это о деньгах". "Уважаемый
гражданин начальник, - как можно более почтительно сказал я, - еврей лежал
на овчине, смотрел в небо и думал о Боге, когда вы еще цеплялись хвостами за
ветку", Камерная жизнь столь бедна событиями, что даже пустяковая словесная
сшибка с начальником - целое происшествие, к которому не раз и не два
возвращаешься в мыслях. Так и эдак подковыривая и пиная начальника (кто б он
ни был, он всегда - персонификация всех враждебных тебе сил; такова психика
каждодневно в чем-то ущемляемого зека, ему трудно быть объективным, как
невозможно требовать объективности и спокойствия от человека, чьи гениталии
защемлены дверьми). При всем том у меня вовсе нет ни чувства гадливости, ни
слепой неприязни к чекисту, если он кажется мне чекистом по убеждению.
Никого так не ненавидишь, как предателя и конформиста, равнодушного,
маленького человека, жертву режима и пособника его одновременно.

11.12. Азиатчина, "Чингисхан, огоньки волчьих глаз во тьме, снег и
водка, кнут, Шлиссельбург и христианство" (Т. Манн).
Разве 3-й райх не дал пример азиатчины на Западе? Мы все из Азии - кто
вышел, кто остался. Вопрос лишь в степенях удаленности. Азия -
подсознательное. Выход из нее - символ исторического движения к примату
сознания. Толпа - всегда Азия. Но характерно, что в Германии Азия у власти
недолговечна, ибо внешние ее поражения - результат внутренней ее
неправомерности. Как бы зная незаконность свою, она стремится подчинением
себе мира доказать - себе в том числе (см. у Т. Манна где-то в статьях о
двойственности психики немца) - свое право на существование (к агрессивности
фашизма как сущности его присоединяется защитная агрессивность) и гибнет, в
отличие от собственно Азии, ибо Азия на Западе беспочвенна. Запад - это
древние галлы, мечущие стрелы в небо, это - Вольтер, протестующий во имя
духа и разума против лиссабонского землетрясения, а Восток - это азиат на
карачках перед идолом. ***Вместо традиционного всхлипа "Нет в жизни
счастья", наколю на груди гордое: "Жизнь - это способ существования белковых
тел, - Энгельс". Уголовники иногда выкалывают на груди или спине пограничный
столб "СССР-Турция", человека с котомкой, идущего в сторону Турции и
надпись: "Иду туда, где нет труда". Очень характерное представление о Западе
(Турция всего лишь ворота). ***В какой-то из камер скандал, очевидно, -
топот ног, выкрики... Слов не разобрать. Голос одного из буйствующих, как у
Аденауэра - сплошное хрипение. Аденауэр - это кличка одного зека (фамилию я
его забыл, но под этой кличкой его знает вся Мордовия и Владимирская
тюрьма). Гротескная фигура. Отсидел он что-то лет 30, предельно опустился и
одурел. Свой день он начинал с мастурбации - прямо на глазах у всех, возле
параши - и возвращался к ней неоднократно, пока после эякуляции в семени у
него не появлялась кровь. Тогда он пугался чуть не до слез, а потом начинал